"Александр Великин. Санитар " - читать интересную книгу автора

бумагу.
Может быть, все дело в том, что люди имеют таких врачей, каких
заслужили? В четыре часа неожиданно обломилась подмога. В этом факте не было
теперь ничего досадного. Разогретый Серый не возражал против об-щения.
Наоборот, поговорить тянуло. Если бы еще удалось выпить чаю, залить изжогу,
мучившую после обеда. А обедали отвратительно, щи были такие, что в тарелку
плюнуть хотелось. Вываренное мясо, очевидно, из этих же щей, что Серый жевал
на второе, выплюнуть все-таки пришлось. На третье пили компот из сухофруктов
и дышали запахом столовским. Утерлись бумажными салфеточками, выданными в
знак особого располо-жения к скорой уборщицей, собиравшей на тележку грязную
посуду. Уборщица, багряная сеточка на щечках и голубые мешочки под глазами,
пошутила насчет спиртика, но была не понята. Обедали, не объявляясь, то есть
не брали у диспетчера положенные на обед двадцать минут. За это время путем
пообедать все равно невозможно. Приходится с извине-ниями, но упрямо
втираться в очередь, объясняя по ходу недовольным, что другого выхода нет.
Белый халат, некоторым образом, служит подтвер-ждением твоих слов. Иногда в
очереди находится борец за гигиену, проте-стующий против обслуживания в
спецодежде. Но как без халата дока-жешь голодным и оттого не особенно
приветливым людям, что ты врач скорой и со временем у тебя зарез? На слово
могут не поверить. Или директора вызовут в зал. Чтобы убрали прытких,
нахальных, которые считают себя умнее других. А то в оперативный отдел
позвонят, что са-мо по себе неприятно. Будешь потом отписываться. На скорой
всякая вина виновата. И на часы все поглядываешь, глотаешь, не глядя, не
чув-ствуя, хватаешь, как хищник. Потом, разумеется, тяжелый ком в брюхе.
Нудит. Одним словом, нервы. Поэтому проще пообедать спокойно под
ка-кой-нибудь большой вызов с госпитализацией. Может же врач в приемном
задержаться? Впрочем, иногда в приемное звонят те, кому нужно, проверя-ют.
Но сказано: Не рискнешьне добудешь! Головой работай, рассчи-тывай! А
пообедав, попроси положенные двадцать минут и вернись на под-станцию, и
выпей чаю, и расслабься в кресле. Серый так и сделал. Обедать будете,
конечно, на подстанции? кура-жась, спросила диспетчер, когда из столовки он
позвонил на Центр и доложил, что сдал пострадавшего и находится в приемном
Склифа. Непременно! ответил Серый. И получил десять минут на дорогу и
двадцать минут на обед. Единственное, чего он не учел, остывших чайников. А
электроплиты, к сожалению, греются долго. Серый выругался, включил конфорки
и пошел расслабляться в кресло, поклявшись, что со следующе-го вызова, как
угодно, вернется и чаю выпьет. На подстанции он застал три бригады,
обедающие, похоже, таким же образом, что и он. В диспетчерской, на связи с
Центром, нежданно, не в свою смену, водрузилась гренадерша Зинаида Бережная.
На гвардейца деланная! завистливо утверждал Жибоедов. Серый, который вообще
к толстым людям относился осторожно, при виде Зинаиды каждый раз как-то
поджимался, ожидая от нее пакости. Зинаида перебывала чуть ли не на всех
подстанциях Москвы. Было известно, что ее отличительная черта хамство, а
также, что она бывает удовлетворена полностью лишь в слу-чае, когда
последняя бригада изгоняется ею на вызов. Зинаида управля-лась с
сотрудниками круто. Единственная из диспетчеров она ночью объявляла вызовы
через микрофон, по инструкции. По скоропомощным понятиям это была редкая
бестактность. Другие девочки подойдут, в по-лутемной комнате отдыха разыщут
нужного, подергают его, тряхнут в конце концов, если крепко заснул, но тихо,
чтобы не разбудить осталь-ных. От прекрасного контральто Зинаиды просыпаются