"Михаил Веллер. Памятник Дантесу" - читать интересную книгу автора

на предмет сливания остатков, и выяснил, что ЖЭК выселил его из мастерской.
Переговоры с конторой успехом не увенчались: не плачено было за три с
половиной года, и пока деньгами не пахло - то терпели, а когда всем стало
известно, что скульптор с шиком пропил сумасшедший гонорар за памятник
Пушкину для центральной площади, но за мастерскую так и не заплатил,
чиновники воспылали ненавистью фискалов к нагой музе ваяния и зодчества, и
утром в понедельник все атрибуты и аксессуары его искусства были выкинуты к
чертовой матери на чахлый газон меж кустов и экскрементов.
Полезную мелочь скульптор перетащил в квартиру, а с бюстом обнялся в
тени и задумался. Святотатство низовых властей уязвило. Но квартира была на
верхнем этаже, пятый без лифта. Легкий гений поэта в чугунном варианте стал
неподъемен. И кладбищенский постамент не легче.
Он пошел в шалман и пожаловался друзьям. Друзья тоже любили поэзию
Пушкина, они налили скульптору и наперебой стали читать стихи. Один выпил,
выдохнул и сказал: "Я помню чудное мгновенье". Второй пошутил: "Моя дядя
самых честных правил", - и изобразил, как стреляет соседу в ухо из
пистолета: правит контрольным выстрелом, значит. Третий, проиграв борьбу с
судорогой собственного кадыка и метнув меню в угол, печально сказал:
"Приветствую тебя, пустынный уголок". А еще один, упав со стула,
процитировал из постановки Белорусского оперного театра: "Паду ли я, дручком
пропэртый". Все засмеялись, со стола упал стакан и разбился рядом с головой
декламатора, после чего тот продолжил: "Чи мимо прошпындярит вин". Короче, к
Пушкину здесь относились как к родному.
Поэтому, допив, пошли к мастерской, захватив имевшуюся у одного тележку
для сумок и чемоданов, и коллективом перевезли в центр площади сначала
постамент, а потом и памятник.
Площадь была скромная. Некрупная. В середине ее был газон, но это был
такой газон, который вроде бассейна без воды. То есть он не был
заасфальтирован, но трава там тоже расти не хотела, хотя по части удобрений
все было в порядке со стороны собак и прочих крупных животных, не полностью
контролирующих физиологические акты своего кишечника...
В глубине души каждый пьяный - патриот и любитель Пушкина. Потому что
сбегали за метлой, под мели песчаный газон, в центре утоптали ногами
площадку, поставили поровнее гранитный параллелепипед и, кряхтя из всех
мест, подняли и установили бюст на предназначенное ему место.
Полюбовались, поправили, заботливо протерли от пылинок, и пошли
спрыснуть это дело. До дня рождения Александр Сергеича оставалось еще
тридцать дней, это тоже дата, а уже все в порядке.
Внимания на это событие никто не обратил. Кого удивишь в России
памятником Пушкину. Да хоть бы и памятником кому бы то ни было. Да хоть бы и
не памятником. Времена пошли интересные, сейчас вообще никого ничем не
удивишь. Если б они на тот постамент поставили живого Жириновского,
произносящего речь о раздаче водки каждому, кто примет участие в экзекуции
над коммунистами - это бы еще имело хоть какой-то шанс собрать любопытных,
а так... стоит Пушкин - ну и ладно. Кому ж и стоять, как не Пушкину.
Но в день юбилея было намечено провести торжественное открытие нового
памятника. Естественно: а иначе на хрена его и ставить. Памятник с ночи
накрыли новой простынкой, пришив к середине тесемку, чтоб можно было красиво
сдернуть. Принесли несколько горшков с цветами. Поскольку разбежавшихся на
каникулы школьников собрать невозможно, привели из ближнего детского сада