"Жюль Верн. Тайна Вильгельма Шторица" - читать интересную книгу автора

- А про Родериков что этот офицер говорил? - допытывался я у лейтенанта
полиции. - Тоже хвалил их?
- О да. Сам доктор - настоящий ученый в полном смысле этого слова. И в
Венгрии, и в Австрии - он знаменит повсюду. Нахватал чинов и всяких отличий.
Мадемуазель Мира Родерих, говорят, красавица. Вообще, ваш брат, кажется,
делает отличную партию, его и вас можно поздравить.
- Марк в свою невесту влюблен по уши, - сказал я, - и отзывы его о ней
- сплошной восторг.
- Тем лучше, любезный Видаль; так вот вы и передайте ему мои
поздравления и пожелания всего наилучшего. Только вот что... не знаю, не
будет ли с моей стороны нескромностью сказать вам про одну вещь...
- Про какую? - удивился я.
- Не знаю, писал ли вам о ней ваш брат... Это было еще задолго до его
приезда в Рач... За несколько месяцев...
- Задолго до его приезда?.. Что же такое? - спросил я.
- Мадемуазель Родерих... Наверное, дорогой Видаль, ваш брат об этом и
не знает, раз он вам не писал.
- Объясните, мой друг, на что вы, собственно, намекаете? Я не понимаю.
- Кажется, перед тем за мадемуазель Родерих многие сватались и в
особенности добивался ее руки один господин с видным положением и с именем.
Так мне по крайней мере рассказывал тот будапештский офицер, которого я
видел в посольстве.
- Чем же кончилось сватовство этого господина?
- Доктор Родерих ему отказал.
- Раз отказал, так не о чем и говорить. Не может быть, чтобы об этом
Марк не знал, и если он не упомянул мне о том ни разу в письмах, то,
следовательно, не считает этого дела важным.
- Вы совершенно правы, дорогой Видаль, но так как об этой истории
все-таки довольно много говорили в Раче, то, мне кажется, вам было бы
гораздо лучше узнать о ней теперь же, заранее, чем по приезде на место.
- Это верно, - согласился я, - и вы отлично сделали, что мне ее
рассказали. Скажите, этот случай действительно имел место? Или, может быть,
это только сплетня?
- Нет, это факт.
- Во всяком случае, дело это конченое, и особенно беспокоиться о нем не
стоит, - сказал я.
Прощаясь, я все же задал еще вопрос:
- Кстати, мой друг, ваш будапештский офицер называл фамилию
отвергнутого жениха?
- Называл.
- Как же его зовут?
- Вильгельм Шториц.
- Боже мой! Шториц! Не сын ли он знаменитого химика или, вернее,
алхимика?
- Сын.
- Имя громкое. Этот ученый сделал много знаменитых открытий.
- Да, и немцы гордятся им с полным основанием.
- Но ведь он сам уже умер?
- Несколько лет, как умер. Но сын его жив, и мой будапештский друг
аттестует его "беспокойным" человеком.