"Лев Вершинин. Сага воды и огня" - читать интересную книгу автора

Хальфдан Голая Грудь, берсерк, свей родом, вместе с Ингрид пришедший в
Гьюки-фиорд. У порога покоев Ингрид спал Хальфдан и сыновей ее он учил
держать меч; никому, крошке ярла, не уступал дорогу берсерк, прочие же не
становились на его пути, зная, как легко ярость затмевает разум Голой
Груди икон коротка дорога в чертоги Валгаллы тему, кто обратит на себя
гнев безумца. Потому не услышал я злой шутки, но понял: не на моей стороне
Хальфдан, но на стороне Эльдъяура и Локи; прочие же не скажут, кого хотят,
боясь ярости Хальфдана. И верно: сидевшие рядом, отошли, сели у других
костров и один остался я; только Бьярни, сын Хокона-скальда Седого,
остался со мною, но Бьярни был другом моим со дней короткого роста и
вместе со мной разорял птичьи гнезда, когда еще малы для вражды были мы с
сыновьями Ингрид. Да, лишь Бьярни не ушел от меня, но что за поддержка
юный скальд, когда против Чужой Утробы сказано слово берсерка?
Трижды по смерти Сигурда-ярла садились люди фиорда на берегу и пили
пиво, поминая отца, на исходе же третьей ночи Хокон-скальд, прозванный
Седым, запел сагу об ушедшем, рожденную в ларце песен его; восславил Хокон
Сигурда Грозу Берегов, странника волн, ужас саксов и англов беду,
сокрушителя зеленого Эйре, и блестели кенинги в ночи, как сталь секир,
взметнувшаяся к солнцу, как золотой узор палат Валгаллы; сияли они на
радость Сигурду и говорил отец тем, кто пировал с ним в обители Одина:
"Слышите ли? Жива в Гьюки-фиорде память обо мне!" И, выслушав сагу о Грозе
Берегов, разошлись люди фиорда, ибо теперь ушедший получил положенное и
пришло время живым думать о живых. Тинг созывали назавтра старейшие и,
собравшись, должны были решить люди фиорда: кого назвать ярлом-владетелем?
Утром, когда поднял Отец Асов свой щит, сделав серое зеленым, сошлись
люди на лугу за гордом; не малый тинг, круг старейших, но большой
алль-тинг [тинг - собрание, алль-тинг - всеобщее собрание (сканд.)]
созывали мудрые, и, ударяя в натянутую кожу быка, звали всех мужей
Гьюки-фиорда: ведь всего раз за жизнь поколения собирается алль-тинг, где
каждому дано право говорить, что думает, не страшась мести или злобы.
Собрались мужи: молодые и старцы, викинги и немногие бонды [бонд -
свободный крестьянин (сканд.)], что жили близ горда и, в море не уходя,
брали добычу со вспаханной земли: сегодня и им позволялось говорить. Лишь
женщин и детей не допускал обычай; только Ингрид явилась по праву жены и
дочери ярлов, матери сыновей Сигурда, а также потому, что этого захотел
Хальфдан Голая Грудь, молочный брат ее; он привел свейку за руку и среди
мужей не нашлось желающего оспорить.
Сказали старейшие: "Вот, покинул нас Сигурд Гроза Берегов, славный
владетель. Скажет ли кто, что плохо было нам с ним?". И не нашлось таких.
"Назовем же нового ярла, - сказали мудрые, - ведь трех сыновей оставил
Сигурд, ярл же может быть один; иным - простыми викингами быть, с местом
на руме и долей добычи по общему праву". И сказал Хальфдан Голая Грудь,
берсерк: "Эльдъяурярл!" Промолчали люди; ведь каждому ясно было, что ярлом
названный станет глядеть сын свейки глазами матери и говорить ее языком;
женщине же подчиниться для мужей позорно. Тогда посмотрели люди фиорда на
меня и впервые не видел я насмешки в глазах, но никто не назвал моего
имени, потому что Хальфдан, подбоченясь, стоял в кругу и глядел,
запоминая. И вновь сказал Голая Грудь: "Эльдьяурярл!", озираясь но
сторонам: кто возразит? Снова промолчали люди. В третий раз открыл рот
берсерк, чтобы по закону Одина утвердить владетеля, но помешал ему