"Анатолий Вержбицкий. Творчество Рембрандта " - читать интересную книгу автора

мастера человеческого убожества Питера Брейгеля старшего, годы жизни 1525
-1569-ый. А также сильное влияние крупнейшего французского гравера Жака
Калло, годы жизни 1592-1635-ый, в частности его серии "Нищие", где он
впервые в истории европейского искусства запечатлел фантастические лохмотья
и живописную нищету. Один из рембрандтовских нищих в современных
художественных каталогов так и называется - "В стиле Калло". В отличие от
Брейгеля, создавшего незабываемые образы обреченных судьбой страшных калек,
тупых, плотоядных, алчных и злобных, Калло сочувственно показывал униженных,
изуродованных жизнью людей.
Знаменитая картина "Слепые" написана Брейгелем в 1568-ом году, за год
до смерти, и ныне находится в Национальном музее Каподимонте в Неаполе. За
год до написания картины испанская армия во главе с герцогом Альбой
оккупировала Нидерланды и установила режим самого жестокого террора. Сразу
было казнено более восьми тысяч человек. Народные массы ответили героическим
сопротивлением. Революция вызвала ответное движение в высших слоях общества:
они готовы были примкнуть к испанцам, лишь бы подавить народное восстание.
Как было Брейгелю не испытывать разочарование, когда на его глазах
предавались передовые освободительные идеалы? Мрачные раздумья переполняли
сознание художника. Убеждение в слепоте не ведающего своей судьбы
человечества он выразил в этой картине.
Как прекрасен мир, словно говорит нам художник, показывая безмятежный
сельский пейзаж. Под деревом, в глубине справа, пасется корова, вокруг
колокольни, касающейся своим шпилем рамы картины, весело кружит стая
стрижей. Но люди не ведают красоты мира. Они бредут своим жизненным путем,
как слепые.
Слева направо проходят перед зрителем, цепляясь друг за друга, пятеро
слепых за слепым же поводырем. Страшны их пустые глазницы на бледных,
запрокинутых лицах, их ощупывающие руки и неверные, спотыкающиеся шаги под
гору, прямиком в реку, куда уже, опрокинувшись навзничь, ногами к нам, вниз
головой свалился поводырь, и, обратив к нам обезображенное лицо, падает
идущий за ним вслед. А остальные идут покорно, ничего еще не зная, напрягая
внимание и слух, судорожно хватаясь друг за друга и за свои палки-трости. Но
им всем быть там же, и это неизбежно, это через мгновение произойдет: то,
чего они сами не видят, со стороны видно с жестокой ясностью.
Конвульсивны и лихорадочны жесты слепцов. В оцепенелых лицах резко
проступает печать разрушающих пороков, превращающих их в страшные маски. Эти
маски-лица, пересекающие наискось картину из ее верхнего левого в нижний
правый угол, нечеловечески уродливы и при этом реальны. Наш взгляд, словно
обгоняя их, перескакивая с одной фигуры на другую, улавливает их
последовательные изменения: от тупости и животной плотоядности через
алчность, хитрость и злобу к стремительно нарастающей осмысленности, а
вместе с ней и к отвратительному духовному уродству. И чем дальше, тем
очевиднее духовная слепота берет верх над физической, и духовные язвы
обретают все более общий, уже всечеловеческий характер.
По существу, Брейгель берет реальный факт. Но он доводит его до такой
образной концентрации, что тот, обретая всеобщность, возрастает до трагедии
невиданной силы. Только один, падающий вслед за поводырем, слепец обращает к
нам лицо - оскал рта и злобный взгляд пустых влажных глазниц. Этот взгляд,
по Брейгелю, завершает путь слепцов, жизненный путь всех людей.
Но тем более чист - безлюден и чист - пейзаж, перед которым спотыкается