"Анатолий Вержбицкий. Творчество Рембрандта " - читать интересную книгу автора

иллюзорно-натуральными образами, будто бы сразу возникшими и навсегда
застывшими на самом первом плане во всей их индивидуальной неповторимости.
Глаза героев Караваджо выражали ужас и тоску, страдание и нежность; рот
передавал злобу и радость, грусть и смех в их бесконечных нюансах. Казалось,
что по движению губ этих нарисованных людей можно различить слова и их
громкость; форма носа, моделируемая разноосвещенными пятнами, раскрывала
характер человека; раздутые ноздри придавали всему лицу энергичное
вдохновенное выражение, в то время как сжатые создавали впечатление
сосредоточенности или боли. Заостренные угловатые формы ноздрей выражали
нервозность. Караваджо так оркестровал светотенью движение рук и всей
фигуры, что они лучше слов характеризовали изображаемого им человека.
Ранний Рембрандт увлекается грубостью типов и мелодраматическими
эффектами. Мало-помалу стремление точно передать внешний вид предметов с их
сложнейшими светотеневыми и цветовыми переходами приводит его к живописи
тщательно выписанной, опрятной, вылощенной. Он стремится к гармонии голубых,
бледно-зеленых и розово-желтых тонов, то есть таких цветовых тонов, которые
как бы слиты со сравнительно высокой степенью освещенности. Некоторые ранние
картины Рембрандта - "Иуда, возвращающий тридцать серебренников", 1628-ой
год, собрание маркизы Норманби в Лондоне, "Христос и ученики в Эммаусе",
1629-ый год, музей Жакмар-Андре в Париже - свидетельствуют об этой ранней
фазе его развития. Эти картины написаны на темы, которые и позднее волновали
мысль мастера. Любовь, супружеская верность, преданность и предательство,
измена, алчность - вот стороны человеческих взаимоотношений, волнующие
художника.
В картине "Иуда, возвращающий тридцать серебренников" (длина сто один,
высота семьдесят шесть сантиметров) рассказывается о глубокой человеческой
драме, о позднем раскаянии Иуды, который раньше был одним из двенадцати
апостолов Христа, а затем предал его за тридцать серебряных монет.
Перед нами здесь впервые предстает Рембрандт - великий реалист. Сразу
становится ясной для зрителя и покоряет рембрандтовская манера творить
объемную, дышащую, мыслящую, чувствующую форму при помощи света и тени,
освещенности и темноты. Он уже оставил далеко позади своего учителя Ластмана
и еще неуверенно, но встал в один ряд с Караваджо. Единственным образцом
стала природа; грация, достоинство, яркое дневное освещение, декоративное
богатство произведений величайших художников итальянского Возрождения
окончательно перестали быть для него образцами.
Картина Рембрандта произвольно высвечивает пространство части интерьера
фантастического храма; две массивные колонны в глубине - слева и справа от
вертикальной оси картины - срезаются ее верхним краем. Главный поток света,
невидимый и могучий, падает сверху и словно зажигает гигантскую распахнутую
книгу, оставленную на столе слева от нас отпрянувшим от стола повернутым к
нам затененной спиной священником. Отражаясь от книжных листов, свет
проносится за его силуэтом направо и освещает центральную часть пола,
растекаясь по ней световым пятном, в котором сверкают только что брошенные
Иудой серебряные монеты. Его коленопреклоненная фигура трепещет справа, на
первом плане, то есть ближе всего к зрителю - от преступника нас отделяют
два-три шага.
Безмерное отчаяние, страх, одиночество и раскаяние преисполняют душу
предателя. Бросив деньги перед приходящими в смятение семью
первосвященниками на заднем плане, между колоннами, Иуда на коленях просит у