"Феликс Ветров. Старая проза (1969-1991 гг.) " - читать интересную книгу автора - Снегирева! Я вырезаю "поднебесье".
Наташа кивает: ладно, кромсай. Пусть. Пусть текст двадцать раз читан-перечитан, правлен, резан, сокращен, отжат. Пусть. Эмма радостно шмыгает носом. Стучит по микрофону: - Саша, размагнить! "...О чем мечтали его сверстники-мальчишки? Быть летчиками, ни о чем другом они и слышать не хотели. И он сам хотел стать членом семьи крылатых..." Наташа помнит, как сейчас, тот мартовский день, когда увидела в первый раз Лешку. В то время она работала на "подхвате", ждала тарификации и вкалывала на все отделы. Ей позвонили из "Эстафеты". В трубке звенел голос Харламова: - Мать! Хочешь иметь золотой материальчик? Хватай фотокора, садитесь в машину и жмите в Домодедово. Там у них "чэпэ" получилось: летчик спас двести штук народу, родственники плачут, ветераны плачут, все хотят пожать руку герою... в общем, сама знаешь... Записывай... командир корабля А.Гузик... Я бы сам махнул, да долги не пускают... Слушай, слушай... подожди... купи цветов, чтоб с цветами снять кадрик... Ну, жду! Они втиснулись с Ромкой в микроавтобус и через час были в Домодедове. Их встретили и повели бесконечными застекленными галереями в служебные помещения. "Вот, пожалуйста, они здесь..." Пробиться сквозь стену широких синих спин нечего было и пытаться. Здоровые дядьки хлопали друг друга по плечу, отпихивались, высматривая кого-то в комнате. Даже Ромка, этот прожженный носастый крокодил, который мог втереться куда угодно со своими камерами и экспонометрами, тоже товарищи, пресса..." не произвело на летчиков никакого впечатления, никто не стал деликатненько пятиться, пропуская "прессу". Ха! Улетали бесценные в его деле минутки. Ромку заело. Он решительно сдвинул на лоб мохнатую зеленую кепку. - Спокойно, мамуля! Клевый репортажик отгрохаем! - проскрипел луженым горлом и хлестнул по синим спинам бичом фотовспышки. И еще, и еще! - Леха, - заревели летчики, - к тебе из газеты! Держи расчесочку! Наташа отважно врезалась вслед за Ромкой в синюю колышущуюся стену. - Цветочки тебе! - крикнул через головы маленький морщинистый летчик, - Ну, держись, Гузик, будешь интервью давать. Да пропустите вы девушку, черти! И тут она увидела Лешку. Он сидел, широко расставив толстые, сильные ноги, опершись мускулистой рукой о коленку, опустив темную курчавую голову. Еще не видя его лица, Наташа привычным движением включила "Репортер", вытянула микрофон на штыре и сказала чужим бархатным радиоголосом: - Дорогой Алексей Петрович! Мне хочется от имени Центрального телевидения и всех наших зрителей - пассажиров ваших серебристых кораблей... Он неторопливо поднял лицо от пола и взглянул на нее из-под пушистых, как две гусеницы, бровей. Белки его глаз были темно-красными от налившейся крови. В этих глазах было столько снисходительной, усталой иронии, что она сразу запнулась, сбилась на полуслове, вытянув перед собой дохленькие хризантемы. Таким его и заснял на пленку Ромка: чуть улыбающимся, глядящим исподлобья. |
|
|