"Феликс Ветров. Старая проза (1969-1991 гг.) " - читать интересную книгу автораДьюара и емкостей со сжиженными и сжатыми газами, склады кислот,
радиоактивных веществ и реактивов... В любую минуту все это могло загореться, отравить, просочиться, рвануть. Он чувствовал, как оно давит на него, давит в будни, по выходным, в отпуске. И когда навстречу ему катилось сверху по лестнице непонятное существо - то ли девка, то ли парень, - он вздрагивал в ужасе, думая о том, что может накуролесить этот молодой "кадр". "Безответственные - вот что страшно", - думал он. Однако институт считался одним из лучших в стране, дело, как ни странно, двигалось, а эти вихрастые "гении" шумной ватагой выстраивались в очередь за премиальными. Для Митрофанова было загадкой - когда? Когда успели наработать?! Он подозревал какой-то великий всеобщий сговор, круговую поруку, на профсоюзных собраниях молил о дисциплине, порой тяжко страдал оттого, что остался без толкового образования. Тогда б он их вывел на чистую воду... А так - на него махали рукой, и вот... допрыгались "физики". Домахались. Митрофанов был в другом корпусе, когда гулко ухнуло, задребезжали стекла. Рядом на территории на стройке нового корпуса какой уже день бабахал, заколачивая сваи, копер, и потому Митрофанов не бросился к шестой лаборатории, в первый миг приняв взрыв за тупой удар железа по бетону. И в то время, как по этажу, где была шестая, носились оглохшие, перепуганные сотрудники, растекался густой желтый дым и шипела пена уже пущенного в дело огнетушителя, - он спокойно водил двух новеньких инженеров, проводил инструктаж, сурово наставляя, что и как делать, если, упаси Бог, загорится. А у него в кабинете верещали, подпрыгивали, надрываясь, телефоны, и, лишь когда по громкой связи зазвучал резкий голос директора по режиму: Подскочил к телефону, сорвал трубку. - Взрыв в шестой! Он кинулся к лифту, не стал его дожидаться, часто застучал каблуками по ступенькам, побежал, задыхаясь, по территории, чувствуя, что сердце бьется не в груди, а в горле. До корпуса "2-Э", второго экспериментального, было с полкилометра, он высился за деревьями, и там не было видно ни дыма, ни огня - ничего. Когда на задубевших от бега ногах он приблизился, наконец, к его стеклянному входу, соединился с толпой бледных, растерянных сотрудников, - отвалила и помчалась, быстро уменьшаясь на глазах, их институтская "Скорая". Истошно затянула сирена, и от этого знакомого звука Митрофанов побелел. Протолкался через толпу сотрудников, смотревших вслед удалявшейся белой машине, и с тягостным чувством свершившегося несчастья пошел к шестой. Он уже слышал в толпе, что ранен какой-то младший научный... эмэнэс Марков, что ему сильно обожгло лицо. Митрофанов Маркова не знал. Попробуй узнай всех, когда такая уйма народу... Он не знал Маркова, но... уже испытывал к нему странное чувство: не было ни сострадания, ни жалости, была глухая неприязнь, тоскливое понимание зависимости от этого Маркова его, Николая Андреевича Митрофанова, дальнейшей судьбы. Конечно, сегодня к вечеру соберутся у директора на оперативку, выйдет приказ о создании аварийной комиссии... Но все равно, как бы там ни повернулось дело, непременно станут смотреть косо на него. То, что к нему будут хуже относиться, было Митрофанову безразлично. Пугало другое: вдруг |
|
|