"Дэвид Вейс. Убийство Моцарта " - читать интересную книгу автора

давали ему покоя. Его друг и учитель музыки престарелый Отто Мюллер, близко
знавший Моцарта и Сальери, многое рассказывал ему об обоих композиторах с
тех пор, как Джэсон в прошлом году впервые услыхал музыку Моцарта. Венский
музыкант, современник Моцарта и Сальери, Мюллер скептически относился к
официальной версии о смерти Моцарта. "Многие, - сказал Мюллер Джэсону, - не
могут примириться с тем, что могила Моцарта неизвестна, и что тело великого
человека бесследно исчезло. Я не перестаю задавать себе вопрос: нет ли тут
злого умысла? В Вене мне сказали, что на этот вопрос ответить невозможно.
Неужели это так, господин Отис? Будь я моложе..."
Я молод, подумал Джэсон. И полон желания разрешить эту загадку, у меня
хватит сил, но достанет ли воли и мужества? Каждый раз, когда перед его
мысленным взором проходила цепь событий, приведших к гибели Моцарта, у него
возникала непреодолимая потребность расследовать их. Или, возможно, он
склонен к преувеличению? Может быть, обостренность его чувств была вызвана
страстным желанием стать вторым Моцартом?
Испугавшись, как бы эти размышления не завели его слишком далеко,
Джэсон огляделся вокруг, желая вернуться к окружавшей его действительности.
Он жил в небольшом кирпичном домике, и комната, в которой он сидел, служила
ему одновременно гостиной и музыкальным салоном; в ней размещались
фортепьяно, письменный стол и камин.
Чувство неудовлетворенности не оставляло Джэсона. С тех самых пор, как
этот вопрос стал его занимать, в голове рождались различные догадки и
предположения, его настойчиво тянуло заглянуть в прошлое, проникнуть в жизнь
человека, которого больше не было в живых. Возможно, с ним самим происходит
нечто сверхъестественное? Какой-то голос настойчиво призывает его к
отмщению?
Чтобы отогнать видения прошлого, совсем, казалось, околдовавшие его,
Джэсон подошел к окну и стал глядеть на город. Пятьдесят лет назад, еще при
жизни Моцарта, здесь в Бостоне началась революция. Однако теперь до этого
никому не было дела. Бостон гораздо больше гордился своими недавно
замощенными улицами и сточной системой, а также тем, что всюду царили
чистота и порядок; лишь в самых бедных кварталах мусор и отбросы по-прежнему
сваливали на улицах. Другим достойным упоминания общественным нововведением
явилась нумерация домов, уже много лет назад введенная в Вене. Джэсона
радовало, что в Бостоне недавно появился и собственный фортепьянный мастер,
Джозеф Чикеринг, и отпала нужда заказывать инструмент за границей или в
Нью-Йорке. Он смотрел на шпили церквей, в архитектуре которых чувствовалось
влияние англичанина Христофора Врена; но, в конце концов, с усмешкой подумал
Джэсон, все в Бостоне создавалось старшим поколением, которое тешило себя
воспоминаниями о родной Англии и было склонно забывать о тяжком процессе
отделения, словно его никогда и не было. И лишь молодые люди, вроде него
самого, приветствовали разрыв со Старым Светом.
Но только не с Моцартом. С тех пор как Джэсон познакомился с музыкой
этого композитора и невольно сравнил ее со своей собственной, он испытал
чувство глубокого разочарования в себе и задался целью побольше узнать об
этом человеке. Джэсон взял два письма, лежавшие на столе, и вновь их
перечитал. Первое доставило ему радость, второе напугало.
Бостонское Общество Генделя и Гайдна - по его собственному мнению,
самое представительное музыкальное общество в Америке, с кривой усмешкой
подумал Джэсон, писало: