"Дэвид Вейс. Возвышенное и земное " - читать интересную книгу автора

клавесином и сосредоточенно слушает. Присутствие Вольферля заставляло его
играть особенно старательно, ему хотелось, чтобы сын слушал музыку в лучшем
исполнении. Но когда он попытался научить ребенка произнести слово
"клавесин", тот не проявил никакого интереса. Вольферль не знал, как сказать
Папе, что каждый раз, слушая игру на этом ящике, он испытывает чудесное
волнение.
Как-то вечером Папа играл такую прелестную музыку, что Вольферль не
вытерпел. Он должен удержать эту мелодию в себе. Когда Папа кончил играть,
Вольферль стал тихонько напевать мелодию. Какие приятные звуки! Ему не
хотелось ложиться спать. В кроватке было так скучно. Он не мог заснуть, пока
не вспомнил всю мелодию до конца и только тогда, продолжая напевать ее в
уме, довольный, уснул. Утром, вспомнив мелодию, которую напевал ночью,
мальчик несказанно обрадовался. Ему казалось, что эта музыка может унести
его куда угодно, стоит только пожелать.
Мальчику понравилось мурлыкать себе под нос и имитировать всевозможные
звуки - это стало его любимой игрой. Он подражал лаю их домашней собаки,
мяуканью кота, щебету канарейки, журчанью воды в фонтане на Лохельплац.
Вольферлю нравилось повторять звуки, и он часто это делал.
И еще он любил смеяться. Это была самая простая игра. Когда он был
послушным мальчиком, Мама смеялась, и Пана тоже, и он смеялся вместе с ними.
Иногда к ним присоединялась и Наннерль, но ему не нравился ее смех: мамин
был нежным и ласковым, папин - глубоким и басовитым, а Наннерль смеялась
тоненько и пронзительно. И все же, когда они смеялись все вместе, было так
приятно, что все его существо наполнялось любовью.
За несколько дней до того, как Вольферлю исполнилось три года, он
проснулся от певучих звуков сонаты, которую Папа играл на клавесине.
Восхищенный, не в силах устоять против волшебной музыки, он выбрался из
кроватки и побежал в музыкальную комнату. Для него это было рискованное
путешествие - он еще нетвердо держался на ногах, - по ведь нужно расслышан,
музыку как следует. Мама с Папой и но заметили, как мальчик очутился у
клавесина. Он потянулся к клавишам, чтобы коснуться их, но не достал.
Маму рассмешил этот порыв ребенка, а Папа рассердился. Папа и сам
подумывал учить Вольферля играть па клавесине, но убеждал себя, что ребенок
слишком мал, слишком неразумен. А теперь Вольферль оказался еще и
непослушным мальчиком, чего он, как глава немецкой семьи, допустить не мог.
Оп велел Маме немедленно уложить ребенка в постель, и, когда Мама увела
Вольферля, Папа захлопнул за ними дверь. На мгновение Вольферль почувствовал
неприязнь к Папе. По не заплакал, хотя стук двери болью отозвался в сердце.
Когда все затихло, он осторожно вылез из кроватки, прокрался к двери,
прижался к ней ухом и стал слушать. И, поняв, что это та же музыка, что и
прежде, весь обратился в слух.
Когда часом позже Мама тихонько приоткрыла дверь, чтобы взглянуть на
Вольферля, он сидел, привалившись к двери, и крепко спал. Она стала
укладывать его в кроватку, и тут в комнату вошел Папа. Папа больше не
сердился. На губах ребенка играла блаженная улыбка, словно ему снился
какой-то удивительно приятный сон. И тут Папа вдруг понял - в этом спящем
ребенке заключены все их надежды. Он горячо поцеловал его, но Вольферль даже
не шелохнулся.
На следующее утро Вольферль ничего не помнил, кроме музыки. И когда
оказалось, что он может напеть мелодию, его восторгу но было предела. Он