"Павел Вежинов. Гибель 'Аякса'" - читать интересную книгу автора

что описывал Бальзак. Но не был уверен, что мы не носим в душе чего-то из
мира Достоевского. Сама мысль об этом давила меня, и я снова и снова
возвращался к Стендалю, к Чехову.
Когда мне исполнилось одиннадцать лет, Крул сказал:
- Тебе больше не нужен наставник!.. Отпускаю тебя летать на волю!.. -
и, усмехнувшись, добавил: - Хотя просторы здесь довольно ограниченные.
Сейчас я понимаю, что он был один из самых милых людей на "Аяксе". Хотя
Толя и считал его старомодным.
Литературные занятия совсем не"мешали моему университетскому обучению.
Я великолепно продвигался и в биологии, и в молекулярной хирургии. Но на
первых курсах меня особенно занимало то, что упрощенно называется
биологическими основами психики. Я смутно чувствовал, что мы находимся
только на подступах к раскрытию сущности этой мощной и таинственной энергии.
Принципиальные основы биологического старения и биологической смерти были
открыты давно. Но никто не мог сказать ни одного дельного слова о сущности
духовного старения, И о духовной смерти, которая спустя несколько лет так
жестоко прошлась среди нас. Где и как возникали эти процессы?.. И какой
тогда смысл имела борьба против биологической смерти?
Профессор Потоцкий занимался со мной индивидуально, хотя у него были и
другие студенты. Я чувствовал, что это доставляет ему удовольствие. Это был
очень деликатный человек с такой изящной внешностью, словно сошел со
старинной миниатюры. На самые каверзные мои вопросы он лаконично отвечал:
- Не торопитесь! Дойдем и до этого.
Он был единственным человеком на "Аяксе", кто говорил мне "вы".
Остальные все еще обращались со мной как с мальчиком.
В то время достижения в области управляемой наследственности были
поистине замечательными. И все же они далеко не соответствовали
представлениям самых ярких фантастов. Виртуознейшие хирурги - речь идет о
клеточных и молекулярных хирургах - чрезвычайно осторожно работали с этой
материей. И когда дел# касалось людей, вмешивались только в самых крайних
случаях. Даже невообразимо малая ошибка могла превратить гения в урода. На
наследственность воздействовали главным образом при помощи отлично
проверенных стимулирующих и тормозящих биохимических средств.
Однажды я спросил Потоцкого, в каких направлениях действовали на мою
наследственность. Я знал, что медицинские досье являются в известном смысле
секретными, но, в конце концов, мы же были почти коллегами.
- Не обязательно вам знать это! - ответил он. - Вы великолепно
развитый, нормальный юноша...
Я пытался разгадать его взгляд, но глаза его, как всегда, были очень
спокойны и ясны. Я продолжал настаивать, пока он не спросил:
- Но зачем вам это нужно?
- Я хочу знать себя.
- Но вы и так знаете лучше, чем кто-либо.
- Хочу знать свое биологическое прошлое! - сказал я. - Быть может, я
исправлю то, что науке, возможно, не удалось исправить.
Потоцкий поколебался, затем сказал:
- Ничего особенного, в сущности, нет... У вас была обремененная
наследственность в отношении некоторых проявлений страха... Но у меня такое
чувство, что вам дали слишком большую дозу - инстинкт самосохранения развит
у вас слишком слабо.