"Павел Вежинов. Весы" - читать интересную книгу автора

- Марта! А здесь не было раньше хлева? А рядом с хлевом - сеновала?
Лицо ее озарила радость.
- Значит, все-таки помнишь кое-что! Были, конечно, но мы их разобрали.
Бай Выло распилил бревна на чурбаки и мы все пустили на дрова, до последней
щепки. Зачем нам хлев и сеновал, когда нет скотины. Иди же, мама ждет.
Но мама сама вышла встретить нас. Она стояла на верхней ступеньке -
маленькая и сухонькая, как щепка. От нее ничего не осталось, одно лицо, -
бледное, как церковный воск, такое же чистое и такое же безжизненное. Мне
просто плакать захотелось. Она так и стояла наверху, а я все поднимался к
ней, не ощущая под собой ног, будто возносился. И вот я перед ней. Мы
обнялись сдержанно и неловко, ее слабые руки еле доставали до моих плеч. Она
не привыкла обнимать своих детей, словно в этой милости ей было отказано
судьбой. Но я все-таки сделал то, что велела Марта, и, конечно, довольно
неловко. Лицо ее просияло, она даже улыбнулась.
- Мама, ну как ты?
- Хорошо, сынок! Вижу, и у тебя все хорошо! А когда мы с тобой виделись
в последний раз, ты весь был черный, как ворон.
Только теперь я увидел ее глаза - почти серые под вылинявшими
ресницами; в них ничего не было, одна любовь и жалость, одна доброта. Мы
вошли в большую горницу, сели на лавку. Смотрели друг на друга и молчали.
Что мы могли сказать друг другу? Я смутно чувствовал, что праздный разговор
был бы хуже самого тягостного молчания.
- Мама, - сказал я, - ведь у нас была корова?
- Мы много коров держали, сынок, ты какую помнишь?
- Сивку, - ответил я.
- Известно, что Сивку. Больно любил ты эту Сивку. И она тебя любила, ты
ей последний кусок отдавал. Помнишь, Марта?
- Помню, помню, - сдержанно ответила сестра.
- Тогда хлеб-то под замком держали, сынок! Все под замком, и хлеб тоже.
Как подойдет время, я тебе отрежу горбушку и дам с куском брынзы, а ты сразу
к Сивке. Как же ей тебя не любить?
- Будет тебе, мама, - с легкой досадой перебила ее Марта. - Причем тут
хлеб! Любишь же ты вот его, долговязого, а разве он тебя кормил?
- Это другое дело, он мое дитя, - снисходительно сказала мама. - А
парень и есть парень, для него свой дом - тот, в котором он детей завел. Как
Лидка?
- Хорошо, - ответил я.
- Хорошо ли, нет ли, - это только ей известно, совсем неожиданно для
меня сказала мама. - Крутой ты человек, сынок, и отец твой таким же был.
Трудно с тобой.
Марта словно почувствовала, что разговор может принять нежелательное
направление, и поспешно перебила ее:
- Ладно, мама, иди готовить курицу! А вечером поговорим.
Мама вышла, и мы с сестрой остались вдвоем.
- Не жди от нее чего-то особенного! - заявила Марта. - Она - самый
простой, самый обыкновенный человек. В этом ее сила, в этом же и ее
слабость. Ты должен ее щадить, ей нельзя волноваться. Не береди старые раны,
они давно заросли. Все равно ты не узнаешь от нее ничего особенного. Как она
к тебе ни привязана, она никогда тебя не понимала. Ты для нее до сих пор -
все равно, что цыпленок для курицы.