"Анастасия Вихарева. Повернуть судьбу вспять ("Дорогой Богов" #1) " - читать интересную книгу автора

Наверное, матери было не до нее. Маленький розовощекий младенец
требовал много внимания. Стоило отойти, он начинал громко верещать, и мать
все бросала и бежала к нему.
И не сердилась...
Наоборот, такой счастливой Любка ее никогда не видела. И каждый, кто
заходил в гости, непременно останавливался возле кроватки, выдумывая для
него кучу непереводимых слов. А о ней разговаривали, как будто ее не было
рядом, как будто она не слышала.
Теперь она все понимала, но от этого легче не становилось. Боль день
ото дня язвила глубже. Она не сомневалась, что нужна матери, как она без
нее? И с Николкой надо посидеть, и за дровами во двор сбегать, и маленькими
ведерками натаскать в кадку из колодца воды, и выгнать в стадо овец и козу.
Она умела.
Но разве ж докажешь, что помощницей растет, если все, кто встретится на
пути, обязательно ведут разговоры о ней, как об обузе, испортившей матери
жизнь? А если обращались к ней, то с насмешкою, начиная играть в игру,
которая ей совсем не нравилась. Снимали с нее какую-нибудь вещь, и ждали,
что она за ними побежит. А как не побежишь, если вернулась без ботинка, мать
поленом так избила, вспомнить страшно.
Вот и сейчас...
- Ну вот, Николка подрастет, будет в доме помощник. От калеки-то какая
помощь? - пожаловалась мать. - Шесть лет прошло, а корчит ее, руки трясутся,
слюни бегут. Страшно смотреть. Не чувствую ее, и не тянет к ней, и даже
дотрагиваться неприятно, чужая она какая-то... Лупи ее, не лупи, шары
дикошарые выставит, мороз по коже. Хоть бы слезинку проронила, чтобы знать,
что там у нее в башке.
Ну, какая же она калека?! С чего взяла, что калека?! В груди стало
больно, боль расползалась и плакала сама по себе...
- Ох, намучалась ты с нею. Это не пройдет, - Нинкина мать покачала
головой. - Ты, Тина, уже не надейся. Сдай в детдом! Специальные интернаты
есть для таких дураков, - посоветовала она.
Посмотрела бы на свою дурочку, обиделась Любка. Все ребята ее за писю
трогают, а ей нравится. И ей предлагала попробовать. Сережка, брат
двоюродный, объяснил, как это плохо! А еще денежки из кармана достает и
ребятам отдает, чтобы они ее с собой на стадион играть брали. Сама видела! И
бутылки бьют, а стеклышки на тропинке бросают. Ее заставили босиком пройти,
теперь нога болит, в которой стекло застряло. А еще... Любка задумалась и
взгрустнула, Нинка была старше ее. Все девочки старались с ней дружить. Если
сказать, потом проходу не даст. Пусть бы ее в страшный дом отправили!
- Да думала, пусть уж живет пока. Говорят, шибко их там бьют, - махнула
мать устало рукой. - С Миколкой-то сидит, пока я на работе. Подрастет
пусть...
Значит, поживет еще. Любка напряглась, уткнувшись в лист бумаги.
- Как ты на дурочку оставлять его не боишься? Изувечит парня. Кто
знает, чего у нее на уме? Я на нее смотрю, знаешь, она вовсе на тебя не
похожа... - тетенька взглянула на Любку придирчиво. - Может, подменили ее?
- Да я уж думала. Только кто? Там кроме меня и не было никого. Четыре
дня ее рожала, больно большая была. И беленькая, чистенькая, будто помыли.
Поди, там голову-то и покалечили, когда доставали? Теперь думай, не думай,
жалей, не жалей, а обратно не запихнешь!