"Энрике Вилла-Матас. Такая вот странная жизнь " - читать интересную книгу автора

время занять свои мысли. В тот день, как и во многие другие дни, я дернул за
цепочку, прежде чем успел закончить мочеиспускание, и завороженно наблюдал,
как вода и моча смешиваются в созидательном акте, подобном сотворению мира
или сочинению романа.
Когда я почувствовал себя на вершине блаженства, когда мысли мои
привели меня в экстаз, когда я почти опорожнил мочевой пузырь, до моих ушей
донеслось эхо далекого разговора, который в это самое время происходил во
внутреннем дворе. Совершенно машинально, подчиняясь какой-то почти
извращенческой профессиональной потребности, я замер и прислушался.
Неизвестная мне женщина, находясь, судя по всему, на грани отчаяния,
жаловалась, что утром у нее сломалась машина; и со смесью бешенства и
горькой покорности судьбе она голосом изображала, какие звуки издавал мотор
ее автомобиля, сигналя о поломке. Подражание звукам мотора, видимо,
подействовало на нее успокаивающе, и она заговорила куда ровнее, словно
начала осознавать, что с неприятным фактом надо смириться и ничего тут не
поделаешь. Ее собеседница - чуть позже я понял, что это ее мать, - пыталась
возражать, но слов я не расслышал - тут способности мои оказались
бессильны, - хотя, по всей видимости, слова эти ужасно рассердили первую
женщину, ту, что недавно изображала фырчание неисправного мотора. От только
что обретенного спокойствия не осталось и следа.
- Не говори глупостей, мама. Тебе главное - поспорить, главное -
сказать что-нибудь наперекор.
Опять прошелестели какие-то неразборчивые слова, в ответ - новый взрыв
новомодной городской агрессивности.
- Ну, хватит молоть чепуху, мама. У меня нет времени на пустые споры.
Мне нужна машина - и точка, слышишь? Мне нужна машина! Машины теперь есть у
всех. Да, конечно, существуют автобусы и метро, а можно и пешком ходить...
Но мне, слышишь, мне нужна машина. Сегодня же, и обязательно. Нужна.
Понимаешь?
Снова неразборчивый ответ матери.
- Что? Ты с ума сошла? Да теперь у всех есть машины!
Я завершил наконец процесс мочеиспускания, в моих ушах, перекатываясь,
громыхало слово "машина", и больше я его слышать не желал. Я захлопнул окно,
выходившее во внутренний двор, потом причесался, бросил последний взгляд на
свой ненавистный нос, из-за которого меня прозвали Сирано, и двинулся к
выходу. Проходя по коридору, я нажал кнопку автоответчика и услышал совсем
короткое послание от Кармины:
- Ни одна женщина на свете не любит тебя так, как я.
Следом послышались тихие всхлипывания.
Еще не успев дойти до дверей, я почему-то замешкался у окна, из
которого была видна улица Дурбан. Мной овладело безумное желание взять
подзорную трубу и пошпионить за тем, что происходит на территории,
принадлежащей с некоторых пор моему роману. Я пошел на поводу у своего
каприза и достал-таки подзорную трубу. Приставил глаз к черному резиновому
колечку, очень, надо заметить, уютному, и несколько секунд следил за тем,
что происходит на улице. Взгляд мой задержался на унылом остреньком носике
бедной сеньоры Хулии, которая по-прежнему сидела у дверей своего винного
погребка, уставив взор в облака. С каждым днем я все больше уверялся в
мысли, что ее муж недавно умер. Затем я направил полет своего взгляда ввысь
и с такой жадностью принялся созерцать какого-то щегла, что, когда птичка