"Энрике Вилла-Матас. Такая вот странная жизнь " - читать интересную книгу автора

которая, не обращая внимания на ливень, невозмутимо сидела на своем стуле,
вынесенном на тротуар. Я снова двинулся вниз по улице Дурбан, производя
смотр - словно речь шла о боевых соединениях - персонажам моей литературной
территории. Надо добавить, что, к счастью, с первых шагов в литературе я
решительно и твердо отказался от любых выдумок, от того, что авторы романов
обычно измышляют, сидя за письменным столом. Мое - это улица. С первых шагов
в литературе. Да, мне тоже нравилось выдумывать, но для этого у меня были
статьи, заказанные газетами и журналами, а также дружеские беседы. Две
отдушины, которых вполне хватало, чтобы выпустить пар и разрядиться. С
романами дело обстояло иначе. Я с удовольствием наблюдал за реальной жизнью.
Отодвигал в сторону литературу ради жизни, скажем, ради подлинной истории
реальной кассирши из супермаркета.
Шагая вниз по улице Дурбан, устраивая смотр своим персонажам, я
убедился, что почти все пребывают на положенных им местах - как мне того и
хотелось. Электрик с сыном-аутистом, светловолосая сеньора из кафе,
несчастная кассирша из супермаркета, мясник и его чахоточная жена, близнецы
из продуктовой лавки, консьержка, которая воображает себя Тересой из романа
Хуана Марсе,* вечно пьяный карлик, служивший посыльным в лавке, где продают
птицу, вечно унылый продавец из газетного киоска, общительный торговец
лампочками, вдова из галантерейного магазинчика, парикмахер, невеста сына
хозяев фруктовой лавки, официант из бара "Марти".
______________
* Хуан Марсе (р. 1933) - известный испанский писатель, живет в
Барселоне; речь идет о его романе "Последние вечера с Тересой".

Я зашел в бар, чтобы укрыться от дождя. Заказал русский салат и вытащил
из кармана куртки пачку корреспонденции. Интерес представляли лишь открытка
от моего брата Максимо, посланная с венесуэльского острова Санта-Маргарита,
и маленький серый конверт, к каким я успел привыкнуть за последние несколько
лет. Письма в таких, всегда одинаковых, конвертах приходили обычно с
большими перерывами, словно отправитель следовал какому-то одному ему
ведомому графику. Конверты без обратного адреса. Письма без подписи. Тот,
кто писал их, обращался ко мне словно к старому школьному товарищу и в
каждом письме извещал о разного рода событиях, случившихся у него на работе
и дома. Первое письмо пришло пять лет назад и было, пожалуй, самым занятным:
"Я живу в том же районе, что и ты, и когда-то мы ходили в одну школу. Порой
мы с тобой сталкиваемся на улице Дурбан, но ты не обращаешь на меня никакого
внимания, видимо, совсем позабыл. А вот я постоянно слежу за тобой и,
надеюсь, очень много чего знаю о твоем житье-бытье. Пора наконец и тебе
узнать кое-что о моей жизни". Затем приходили новые и новые письма, всегда в
одинаковых серых конвертах, в среднем штук по пять-шесть в год - в целом их
набралось около тридцати, и, по правде сказать, они меня ужасно раздражали.
Кроме того, меня злило, что кто-то исподтишка наблюдает за мной, при том что
я понятия не имею, кто это может быть.
В первые месяцы письме буквально сводили меня с ума - я подозревал всех
подряд и ходил по нашей улице Дурбан, бросая грозные взгляды на каждого
встречного: в каждом мне виделся мой аноним. Со временем я, конечно,
поостыл. Случалось, даже не распечатывал серые конверты и сразу отправлял в
корзину для бумаг.
Новое письмо я начал читать, когда покончил с салатом. И тут же