"Джоан Виндж. Водопад грез ("Кот" #3)" - читать интересную книгу автора

окаменевшим лицом.
Дверь прочла мой личный код на браслете и разрешила мне войти. Она
закрылась за мной, запечатав меня, так что наконец я был в безопасности в
комнате, которая выглядела в точности так же, как любая другая комната в
этом отеле. Я подумал, вернулись ли остальные члены команды сюда после
приема. На самом деле это было неважно, потому что я едва знал их всех,
кроме Эзры, а Эзру я недолюбливал.
Я рухнул на кровать, попросил у обслуживающей системы лед и аптечку.
Струящиеся узоры текли по дальней стене: гипнотические формы в липкой
черноте - вид искусства, который может заставить тебя подняться утром с
желанием вскрыть себе вены, не зная почему.
Я включил трехмерное изображение и запросил "Новости независимых".
Здесь их не принимали. Зато показали запись последних новостей Тау. Я слушал
вполуха, глядя на вереницу нарушителей, пойманных на ввозе порнографии, на
разбрасывании мусора, на том, что они вышли из общественного туалета, не
вымыв рук. Я ожидал услышать что-нибудь о похищении ребенка. Но об этом не
было ни слова. Промелькнул короткий, пустой репортаж о прибытии
исследовательской экспедиции с моментами вечера в Гнезде. Заканчивался
репортаж видом рифов и снимком облачных китов.
Я дотянулся до шлема и запросил все, что заложено в системе о рифах и
облачных китах. Маска сама опустилась на лицо, и комната исчезла. Я выключил
звук, так как уже знал все, чем меня собирались пичкать от лица Тау. Хотя бы
несколько минут я мог быть там, где мне хотелось быть, ощущая прикосновение
ветра, просматривая вид за видом, и каждый из них уносил меня все глубже в
тайну, которую мои чувства называли красотой...
В конце концов поток образов - наслоения рифов, простершиеся на зеленой
планете как подношение Богу, облачные киты, гонимые ветром, как залитый
солнцем туман по лазурному небу, застыл в моем восприятии. Я лежал
неподвижно, пока последний призрачный образ не выгорел сам собой в моих
нервных окончаниях.
Я наслаждался этими изображениями, но события прошедшего дня оставались
со мной.
Я настойчиво заставлял себя вспомнить, почему нахожусь здесь. Киссиндра
Перримид хотела видеть меня в составе своей команды, потому что я мог
интерпретировать лучше, чем кто-либо другой. Я не для того прибыл на
Убежище, чтобы быть арестованным во Фриктауне, чтобы унизить себя или ее,
чтобы заставить Тау сожалеть о том, что правление пригласило нас выполнить
задание, которое не принесет корпорации прибыли.
Я просмотрел другие программы, стараясь отыскать то, что помогло бы
отвлечься от тяжелых мыслей, то, что не дало бы кулаку ярости раздробить
стены моей груди - ярости, которую я не мог забыть, не мог разделить, не мог
заставить уйти. То, что ослабило бы мое напряжение, чтобы я мог уснуть,
чтобы я смог завтра смотреть на человеческие лица, смотреть в глаза с
круглыми, совершенно нормальными зрачками - и не послать их всех к черту.
Но в программах не было ничего, кроме общественной службы,
документальных фильмов и случайной подборки разлагающих мозг мыльных опер, в
которые не так давно я мог погрузиться на часы и быть вполне счастливым.
Однако здесь и они начинались с красного знака цензуры, а это значило, что
из них вырезан добрый кусок.
Я стащил шлем с головы и бросил его на пол. Он втянулся в щель у