"Анатолий Виноградов. Черный консул [И]" - читать интересную книгу автора

Когда ночью по освещенной дороге спешащая карета, запряженная шестеркой
лошадей, увозила нашего морского офицера с попутчиками на Париж, через
несколько туазов, по дороге, проходившей зарослями пустынного кустарника,
от нижнего кузова кареты, из-под колес, отвалилась тяжелая, словно неживая
кладь. Карета пылила по дороге. Маленький негр, перемазанный углем, в
изодранной одежде, стоял и грозил им кулаком вдогонку. Еще секунда, и он
исчез в кустарниках. Это был Туссен Бреда.
Когда Оже прибыл на остров Гаити ночью, весь план был обдуман: решили
"держать курс на восстание" цветных людей, если местные ассамблеи не
примут их предложений. Он и двенадцать мулатов тайком высадились недалеко
от города Капа и дали знать о себе тайным друзьям цветнокожих деревень и
сел. В маленькой палатке на берегу обменяли печатные вести на грозные
инструкции. Вернувшись из Франции и Англии, Оже узнал, что он потерял все
человеческие права и стоит "вне закона", даже вне "черного закона".
Прошло несколько дней. Маленький лагерь снялся по получении известия о
том, что все цветные племена уже знают о французских событиях. С
предосторожностями ехали Оже и его двенадцать уцелевших товарищей, без
дороги, по каменистой глине Большой Ривьеры, когда внезапно Шаванн заметил
двух драгунов, разогнавших коней в галоп и мчавшихся по верхнему берегу. В
мгновенье ока драгуны были перехвачены. Оже встретил их ласково, спросил,
куда едут, отобрал у них сумки с документами и, делая вид, что он с
товарищами располагается на давно задуманном привале, стал читать одну за
другой перехваченные депеши.
Все стало ужасающе просто и ясно. Парижские друзья успели на несколько
дней, проведенных Оже с товарищами в Лондоне, опередить их приезд. Это
могло спасти Оже, но враги оказались предусмотрительнее, не теряя дней за
истекший месяц. Осторожный мулат не поддался испугу, его поразили строчки
последней депеши губернатора колонии, указывавшие на то, что "движение
среди сотен тысяч рабов приняло размеры угрожающего свойства".
Оже ликовал. В депешах ясно говорилось, что "четырнадцать тысяч
обученной негрской кавалерии, две батареи, восемь мортир и четыре
береговых фрегата под черным флагом уже выступили против законного
правительства в Сан-Доминго, но силы оружия белых превосходны".
"Что это? - думал Оже. - Кто это сделал?"
И вдруг, как молния, возникла мысль: "Только один человек, только он
мог так пойти навстречу жизни, так бешено двинуть события вперед. Это
старый Туссен!"
Оже скомкал депеши, надел мундир капитана гвардейской артиллерии,
треуголку и шпагу, вышел к драгунам, сидевшим у костра с кусками рыбы и
стаканами тянучего, как масло, душистого капского рома. Драгуны в испуге
вскинули руки к треуголкам и стояли перед бледным мулатом.
- Вот что, друзья, во Франции делаются великие дела. Вы их не знаете.
Их знаю я, прибывший из Парижа. Вы французы?
- Нет, капитан, мы оба мулаты.
- Известно ли вам содержание военных документов, которые вы везете?
- Нет, маасса, - ответил один драгун, отдавая честь.
Оже, нахмурившись, взял его за руку и резким движением опустил ее вниз.
- Так вот, - продолжал Оже, - я вез мир в ваши семьи, покой в в эти
дома, вашим женам я вез досуг по вечерам, вашим детям спокойствие в
колыбели. Я хотел мира среди цветных людей, чтобы детская колыбель