"Анатолий Виноградов. Черный консул [И]" - читать интересную книгу автора

каторжником. Повидав въезд Людовика, я вернулся в предместье Сент-Оноре
через площадь с конным изваянием..."
- Вам не кажется, дорогой отец, - говорила Франсуаза, - что вы не
можете никак определить себя и свое положение в этом странном мире? Мне
кажется, что ваш рассказ вас самого очень тревожит: то вы даете прибежище
врагам короля, то оказываете содействие королевскому побегу. Вы не
бережете свой возраст, а мне не хотелось бы осиротеть.
Ретиф не успел ответить на слова дочери, - пришел господин Бриссо,
принося извинение за посещение в столь, поздний час. Он был очень бледен и
внимательно посмотрел на Франсуазу подслеповатыми глазами. В наступившем
молчании Франсуаза по-своему истолковала это взгляд; чтобы не быть лишней
в беседе, она вышла из комнаты, но, переступая порог, не удержавшись,
оглянулась. Бриссо внимательно провожал ее взглядом. Девушка
встревожилась. Она села за вышивание в соседней комнате. И вдруг ночной
ветер, вносивший какие-то слова, раздававшиеся в комнате отца, в раскрытое
окно, заставил ее выронить шитье из рук. В состоянии оцепенения и ужаса
она ждала продолжения разговора. Снова шепот Бриссо:
- Во имя законов человечности и справедливости я должен вскрыть покровы
этой страшной тайны. Вы видели его у себя, вы его знаете, разве он и его
друзья производили впечатление мятежников и грабителей? Я собираюсь
выступить на защиту памяти Оже и его двенадцати товарищей. Франция не
может спокойно отнестись к гибели невинных людей, все преступление которых
состоит в том, что они были цветнокожими.
Ретиф кряхтел, собирался говорить, но в наступившем молчании только
давился кашлем. Франсуаза поспешно встала. Она вернулась в комнату отца и,
обращаясь к депутату, твердым, спокойным по внешности голосом сказала:
- Я могу дать сведения. Оже был моим женихом. Все его преступление
передо мною состоит в том, что, уезжая с благородной и прекрасной целью
освободить людей от рабства, он усомнился в возможности взять меня с
собой. Я жалею, что не могла быть подругой его жизни и смерти.
Дальнейших слов она не могла произнести. Она вбежала по узкой темной
лестнице в мансарду и, не зажигая огня, бросилась на старое, пыльное
кресло, не удерживая охватившего ее горя. Бриссо и Ретиф говорили недолго.
Ретиф остался неудовлетворенным этим разговором, Бриссо тоже.
Адвокат большими шагами ходил по Парижу, всюду разыскивая следы
пребывания негров. Странные противоречия получаемых сведений поражали его.
Прилагая все усилия юридического анализа к событиям, о которых он слышал,
Бриссо твердо и уверенно становился на тропинку, которая, казалось,
вот-вот приведет к тому месту, с которого открывается тайна. Однако
тропинка исчезала, как река, внезапно кончающаяся, никуда не впадая, в
песках, в безводной пустыне. Снова, чтобы не прийти в отчаяние, нужно было
собрать все свое мужество для возобновления пути.
В этот день над Францией поднималась заря новых пожаров и кровавых
событий: главное из них - бегство короля в Варенн под влиянием
происшествий, начиная с октября 1790 года, когда Конституция, входившая в
силу, начинала мешать монархии, организовывались департаменты, окружные
собрания, трибуналы, закрывались монастыри и капитулы, наступали часы,
последние часы перед продажей национального имущества. Ослабевало влияние
генерала Лафайета, в Париже организовались 48 секций. То были новые ячейки
революции, там раздаются крики против королевских министров. Короля и