"Владислав Виногоров. Повстанец " - читать интересную книгу автора

тобой такого никогда не происходило, то не стоит и пытаться объяснить, как
это. Ты видишь стол и понимаешь его сущность, которую нельзя выразить
словами. Или... Нет, это нельзя рассказать, как нельзя рассказать, что
такое... ну, скажем, оргазм. Эк меня переклинило. Организму до этого самого
оргазма нет никакого дела и, чисто теоретически, не будет еще довольно
долго. А вот память... Она услужливо вызывает в сознании образы и также
услужливо намекает, что некоторое количество лет об этом нечего и думать.
Черт! Надо прекращать. Действительно можно загреметь к психиатру.
- Так тебя зовут Санис?
Радус явно решил познакомиться с кудрявым мальчиком, который сидит
напротив него и сосредоточенно уничтожает мороженое. Ладно, Радус, давай
знакомиться.
- Да. А вас как зовут?
- Я - Радус. А это, - жест в сторону жены, - моя супруга Аженис.
Так, теперь надо промолчать. Я же из офицерской семьи, и произносить
фразы типа: "Очень приятно, сударыня", - будет крайне глупо. Да и странно
такое будет звучать из уст восьмилетнего сопляка.
- Ты, значит, едешь к нам в Городок. Это здорово. У нас там сейчас тихо
и хорошо - как раз то, что надо. Обживешься - заходи в гости. У нас сын
твоего возраста. Подружитесь.
Может, и подружимся. А может, и нет. Кто же его знает, что ему в голову
взбредет? Да и не поймем мы друг друга. О чем нам говорить? О
коллекционировании машинок? Или бабочек? Или почтовых марок? А может, пойти
в песочнице поиграться? Хотя я уже и забыл, как это делается - играться в
песочнице. Может, мне и понравится... Класс! Здоровый мужик, офицер,
главнокомандующий повстанческой армии играется в песочнице! Загляденье.
Может, меня бы и не шлепнули, а отправили прямиком в веселый дом, где
поместили в палату вместе с Наполеоном и еще парой-тройкой таких же
персонажей... Но сейчас я, увы, не здоровый мужик, а вполне себе
восьмилетний мальчуган, так что можно будет, пожалуй, и в песочнице
повозиться. От души так, чтобы потом этот самый песок аж из ушей сыпался.
- Значит, договорились? - продолжает гнуть свое Радус. - Зайдешь?
- Спасибо, зайду.
Вынести это невозможно. Неужели нельзя оставить ребенка в покое и не
устраивать ему дурацкие допросы? Ну едет себе дитятко в поезде, ну грызет
мороженое, ну задумчиво смотрит в никуда. Чего лезть-то? Ох и чувство такта
же у этих взрослых... Можно себя поздравить - первая здравая мысль за все
время. Я теперь ребенок, а они - взрослые. Которые ничего не понимают, и у
нас с ними радикально отличается восприятие действительности. Или у меня
радикально отличается восприятие этой самой действительности? Я сейчас не
могу посмотреть на этот мир глазами взрослого и не могу глазами ребенка. А
какими глазами я могу смотреть на этот мир? Старый козел Альтус очередной
раз подложил мне огромную свинью. Он-то благополучно снес себе половину
черепа. Ему, скотине, теперь все равно. А что делать мне? Что делать, когда
непонятно, кто я? Интересно, а что бы скотина Альтус на моем месте
почувствовал? Наверное, он бы свихнулся на второй день. Или сразу. Знал,
старый козел. Знал и именно по этой причине пустил себе пулю в висок.
Впрочем, плевать я хотел на Альтуса. А вот Ромус, который оказался в
проклятой клинике в то же время, что и я, меня в данный момент совершенно
искренне радует. Вообще говоря, я не знаю, что у него там сейчас происходит