"Владислав Виногоров. Повстанец " - читать интересную книгу автора

я твердо знаю, что им не так, как мне. И это тоже пугает.
Я с трудом вышел из кольца мыслей, навевающих безысходность, и
критически осмотрел себя: на полке сидит упитанный мальчуган с вьющимися
темными волосами, одетый в добротный костюмчик, и занимается взрослыми
самокопаниями. Нужно останавливаться, пока не поздно. Во-первых, ближайшие
несколько лет все те неприятности, которые мне приходилось утрясать и
разгребать самому, за меня будут утрясать и разгребатьприемные родители.
Хорошо ли, плохо ли - посмотрим. Во-вторых, как совершенно верно говаривал
мой папа (настоящий папа!), если не научиться подтрунивать над самим собой -
свихнешься. Я посмотрел на себя, на свои копания и страхи, и улыбнулся. В
конце концов жизнь продолжается.
Дверь купе отъехала в сторону. Я ожидал увидеть начинающую нимфоманку с
мороженым, но вошла семейная пара лет сорока - сорока пяти. Сначала я
отвернулся к окну, а потом услышал знакомый голос и едва не подпрыгнул на
месте. Радус и его супруга Аженис. О Боги! Только не это! И за что меня так?
Я едва сдержался, чтобы не поприветствовать старых друзей, и тут же
себя одернул: или не поймут, или, если поймут, то закончиться это может
плохо, принимая во внимание должность Радуса во вполне известном ведомстве.
И плевать Радус будет на то, что я его лично вывез из Столицы перед самым
началом путча. В принципе ему ничего не угрожало, но могли чисто случайно
слегка попортить шкуру. А могли и не слегка.
Пока я во все глаза пялился на Радуса, нимфоманка таки успела
вернуться, что спасло меня от намечавшейся беседы: Радус тоже посмотрел на
меня очень заинтересованно. Разумеется, ведь у него сынишка лет восьми... То
есть моего теперешнего возраста. Вот дела! А я же чуть не стал его крестным.
Правда, я его ни разу не видел: Радус почему-то никогда не привозил отпрыска
в Столицу... А было бы забавно пообщаться с крестничком в таком вот виде.
Хотя здесь есть свои преимущества.
- Это ваш мальчуган? - между тем обратился Радус к нимфоманке.
- Нет, - Она потупилась и вдруг залилась краской. Еще бы не залиться!
Видать, вспомнила, как меня попыталась учить целоваться. Хотя тут еще
вопрос, кто кого научить может. - Я его везу... К новым родителям.
Вот же дура! Опять то же самое! Ничего ее не учит. Интересно, а если я
сейчас опять слезу пущу, что она делать будет? Аженис дама в этом плане
суровая. Детей у них с Радусом ой как долго не было, и теперь она к ним
очень трепетно относится. Так что рискует дурочка медсестричка. Ох рискует!
- Путч? - с пониманием спросил Радус.
Ему бы не понимать. Столица вся охвачена волнениями. Гвардейцы только
что обстреляли наших, а я заявляюсь к нему и объясняю, что он должен
быстренько облачиться в штатское и проследовать в моем автомобиле за пределы
города,., пока все не уляжется. Боже мой! Тогда я еще на что-то надеялся...
Или уже нет? Просто решил вытащить из кровавой каши хорошего человека? А
может, сделать хоть одно доброе дело, которое зачтется Там? Где это самое
"Там", я, правда, представляю себе слабо, но все-таки...
Опять я задумался и пропустил какую-то часть разговора. Со мной такое
часто бывало в детстве. Я мог думать о чем-то своем и не слушать, что
говорят вокруг. Причем обращаться могли ко мне, а могли и не ко мне - мне
это было глубоко фиолетово. А еще я мог вообще не думать. Ни о чем. И мир
через некоторое время становился абсолютно другим: я его чувствовал, а не
осознавал. Это, наверное, было самое прекрасное ощущение в жизни. Если с