"Владислав Виногоров. Повстанец " - читать интересную книгу автора

может, но говорить такое постесняется. Кроме того, восьмилетнему мальчику
должно быть очень интересно: а как же это у взрослых происходит? Так что...
Все понятно, но что мне сейчас делать? Вот же нимфоманка малолетняя! Ну
блин! Я, кажется, не сдержусь и скажу ей какую-нибудь гадость.
К счастью, гадости говорить не пришлось. Лязгнули буфера, и поезд
остановился. Тут же прокуренная станционная громкоговорящая система
захрипела, зашуршала и уведомила о приходе нашего поезда и о том, что стоит
он аж десять минут. Неслыханная роскошь.
- А хочешь мороженого, Санис?
Это на порядок лучше, чем работать тренажером для малолетней
нимфоманки. Еще и начинающей.
- Конечно, хочу... Если можно.
Интересно, я должен быть благовоспитанным мальчиком? По идее - да.
Гвардия - это элитные части, так что скорее да, чем нет. С другой стороны:
откуда я знаю, что там происходило в семье у настоящего Саниса? Может,
пьяный папаша-офицер, припершись домой, выдавал мамаше и малолетнему сыночку
такое, что впору святых из дому выносить. А плевать мне на это! Проще будет
остаться самим собой... Забавно. Вот через годы и прорезался тот самый
маленький мальчик, который играл на пианино, декламировал стихи и был
надеждой всей родни. Хорошо надежда осуществилась...
Госпожа Спаркис вскочила как ужаленная и понеслась покупать мне
мороженое, а я опять задумался. Через каких-нибудь несколько часов я встречу
людей, которые станут мне родителями. Приемными, но родителями. И на
довольно большой срок. Вероятно, меня начнут воспитывать "в традициях",
которые заложены не одно поколение назад. Насаждать какие-то ценности,
прививать разумное, доброе, вечное... То есть доставать по полной программе.
Это еще можно стерпеть. Хотя знаю я свой характер... А вот если папаша
окажется скор на расправу, то отдыхать мне в тюрьме для малолетних
преступников - прирежу ведь ночью!
Накрутил я себя уже прилично. Только по опыту знаю, что гадать о том,
что будет и как сложатся отношения с людьми - дело пустое. Все будет не так
и не эдак, а как-то по-третьему. Просто мне очень страшно. Я долго не хотел
в этом себе признаваться, но я боюсь. Боюсь неизвестности, боюсь за свое
маленькое и такое еще хрупкое тело, боюсь разоблачения, впрочем, вот это
точно зря. Ведь ни лучшие друзья, ни любимые женщины сейчас не смогут меня
узнать. Даже если очень захотят. Но страх не покидает. Впереди
неизвестность. Меня спасли как цвет революции. Что это означает - и ежу
понятно. И тут старый козел Альтус подложил мне свинью. Его, этого урода,
который наложил на себя руки, уже где-то прикопали. Связей он мне никаких не
оставил. Но я же эту хитрую крысу знаю. Он же так просто ничего не делает! И
в один преотвратительнейший момент ко мне подойдут, назовут давно забытым
именем и скажут, что пора отрабатывать должок. А если я не соглашусь? Убьют?
Откроют инкогнито? Или все-таки соглашусь? Нет ответов. Впереди только
неизвестность. Она клубится перед самыми носками моих маленьких сандалий и
заставляет меня непроизвольно поджать ноги под себя.
Чтобы отвлечься, я выглядываю в окно. По вокзалу снуют люди с
чемоданами. Большие и маленькие. Грустные и веселые. Едущие куда-то,
приехавшие откуда-то, встречающие кого-то, провожающие кого-то. У них у всех
есть то, чего нет у меня, и нет того, что у меня есть. У них есть какие-то
виды на будущее и нет ТАКОГО прошлого. Им легче или сложнее - я не знаю. Но