"Моисей Винокур. Голаны" - читать интересную книгу автора

Арафата прострелили голову. Не смертельно.
Обычное дело в нашем регионе, пистолетные эти намеки, когда касается
рядового еврея. Хрюкнут журналисты мимоходом новость, что, мол, молодой
человек из национального меньшинства "замочил пером" у Шхемских ворот
пацана-ешиботника в Иерусалиме; молоденького мокрушника, конечно же, не
нашли, а религиозные фанатики учинили беспорядки. И все. И тут же музыку
танцевальную включают - по заявкам молодых нацменов. Ум-Культум у них теперь
в моде и Фарид. Оперативники наши, у которых язык детства, на котором мамы
ихние говорят, - арабский, тоже очень любят Ум-Культум. Демократично любят.
До самоизвержения семени. Поллюцейские народа нашего. Да... Случай же с
послом нашим показался на верхотуре посягательством на драгоценные их жопы.
Публичным, так сказать, посягательством. Ох, какой хипеж поднялся!
- Братья, - говорят, - и сестры! Нет мира в Верхней Галилее. Везде, ну
везде мир, а в Галилее - нет. Исполним же повинность воинскую и добудем мир
Галилее!
У Иосифа Хамами баба на сносях, а тут - "Мир Галилее"!
Шестого июня распахнули натощак ворота "Фатма", что в километре от
пограничного нашего городка Метула, и поплыли колонны ЦАХАЛа с боем на
северо-запад, от крепости Бофор и города Тир до города Сидон на западе и
местечка Рашая на севере. Так повелели на верхотуре. Но Бейрут не брать!
Поцефисты.
В первый день войны парашютный полк, в котором Иосиф Хамами на святой
должности пулеметчика, взял крепость Бофор. Чисто и без потерь. Так по радио
сообщили. И потянулись мы, водители танковозов, вслед за волной танков
наших, ушедших своим ходом. По узким кривым улицам городка Мардж-Аюн,
пустынным после прохода мотопехоты, ползли мы, груженные танками "Меркава",
в сторону горного кряжа Шуф. С поднятыми ветровыми стеклами, казалось бы,
отстегнутые от жары вентиляторами кондиционеров, угорали мы от духоты
бронежилетов. Угоришь тут - правый срез платформы зависает над пропастью,
левый выбивает камни и пыль, чиркая по скале. Натанчик, напарник мой, мой
первый номер, подсовывает пятилитровую банку с водой, обложенную
пенопластом, за каждым поворотом выдергивает из носика фляги затычку:
- Пей!
Вода, вкуснятина ледяная, в Кастине забрана. Святой Земли водица. Когда
еще попьем из источников Израиля?
Автомат "Галиль" на коленях у Натана, с пристегнутой обоймой, и смех
меня разбирает видеть конопатого друга в каске и с "ружьем".
- Наступаем, Наташка?
- Кус им-ма шела'эм! - не принимает шутки напарник. - Рассказывай, как
дела на гражданке?
- Значит, так, - говорю, - сын у меня родился...
- Знаю, - прерывает Натан, - на обрезании был. Говори, как назвал?
"Спутник"? "Калашников"?...
- Ну ты, пидор, - говорю напарнику. - Не забалтывайся. Это все, что у
меня есть.
- Так как назвал?
- Йегонатан-Залман.
- Квайес! - говорит поляк по-арабски. - Красиво!
На крутом повороте дороги, петлей огибающей гору, в сердцевине ее -
бункер. Бронетранспортер сопровождения проходит мимо, не задерживаясь.