"Моисей Винокур. Голаны" - читать интересную книгу автора

вижу, как звенья ползут по буксирным клыкам, напрягаясь.
Так и стоял на снегу и под снегом и ждал, остолоп, пока визг и клекот
вертолета не пропали вдали.
В кабине еще холодней, чем снаружи.
Тяну от себя до отказа рукоять декомпрессора. Стартер крутит маховик
налегке, разгоняя стылое масло по системе.
Еще секунда, еще две, и рукоять - на себя. И рявкнул, ожив и набычась,
мотор, и стрелки приборов давления воздуха в рессиверах тормозов поплыли
вправо к отметке "120".
"Почему Бузи? Разве последнее забирают?"
Грабанул Милосердный старика Иегошуа. Подчистую. "Сахар. Мед. Микроб.
Свет глаз моих".

Каждое утро на основных дорогах Ливана топчут снег сотни саперов.
Прикрытые патрулем мотопехоты и надрочив миноискатели, прослушивают
специалисты кюветы и обочину.
Дистанционная мина - дистанционная смерть.
Перестроившись в тройки-сандвичи, ждем сообщения: "Дорога открыта".
Первые машины выползают на шоссе, круто выворачивая вправо.
На Бейрут.
Напарник Нати Шерф - за рулем. Молчит.
Дважды бегал за барахлом нашим к палатке.
Вижу, взводный Шимон маячит и машет нам красной тряпкой на палочке.
- Погнали, братка!
- Шма, Исраэль! - отвечает Натан.
На выезде из базы Заарани у разведенных в стороны труб шлагбаума стоит
рав Элиэзер Блюм.
В темноте кабины ему не различить наши лица.
В бронежилете поверх нелепого в Ливане пальтишка и ондатровой рыжей
шапке клапанами вниз.
Снежная пыль от плывущих мимо машин посыпает его.
Он стоит полубоком к колонне, раскачиваясь, будто кланяясь нам.
На развороте успеваю еще раз увидеть его, и меня прожигает: "Как? Как
могут глубоко верующие люди безошибочно определить - и повернуть лицо в
сторону Иерусалима?!"


ГАШИШ

Банг-банг! - ударила церквушка в Рамле колокольным гулом. - Банг-банг!
Приглушенный многодневным ливнем гул полз по городу-полукровке и оседал
за забором центральной тюрьмы Аялон. Банг-банг! - возвещали христиане миру
наступление 1989 года.
Банг-банг! - сочится сквозь прутья решеток одиночных иксов и общих
камер беспредела. - Банг-банг!
Мерцает уголек в горловине банга... Сидим на матрацах, поджав
по-туземному ноги. Лежит на полу чистое полотенце. Ломти хлеба на нем. Там
же - банка с майонезом и пластиковый ящик, заваленный вареными лушпайками
артишоков... Горит свеча. Справляем Новый Год в третьей камере штрафного
блока Вав-штаим. Четырнадцать жильцов в пирушке не участвуют. К делу о