"Яна Вишневская. В один цвет " - читать интересную книгу автора

городке старателей, и городок находится на той же широте, что
и Москва. Фильм прервали, запустили рекламный блок. Жаркий
женский голос умолял кого-то по ту сторону стены только
попробовать. Слушая ласковые и страстные уговоры, Женя
вдруг подумал, что реклама локализует загробную жизнь на
теплой песчаной отмели, среди густо растущих тропических цветов -
все еще в Эдеме, в утробе, в том месте, какое было у человека до.
Словно время все еще движется циклически, как при царе
Соломоне. Большинство из тех, кто отважился попробовать, не
замечает этого анахронизма. Но что, если рай совсем не то,
что Эдем, что если это бескрайняя снежная пустыня, холодная
и ясная, но непостижимая - как настоящая любовь.
Женя вернулся к часам и холсту, опустился на пол,
прислонился затылком к прохладной стене. Что-то треснуло
прямо под ним, и он немного удивился, как быстро узнал свои
совиные бифокальные очки - сначала по звуку ломающихся
дужек, затем наощупь. Кажется, он порезался, но сразу забыл об
этом. Белый холст мерцал в полумраке прямо перед ним - нежно и
требовательно, как терпеливая невеста. Невеста делала вид, будто
ничего такого между ними не было - ни вчера, ни месяц
назад. Тут Женя мог и ошибаться, слепота сделала его
подозрительным.
Женя мог закрыть глаза или оставить их открытыми - теперь
без очков это было все равно. Он чувствовал, как руки и
ноги его удлиняются, убегают вдаль - еще немного, и он
никогда не увидит своих ладоней, ступней.
Сколько же их было - маленьких белых таблеток? Женя забыл.
Он забыл свое старое бесполое, а затем новое американское
имя, свой избыточный вес и редеющие на темени волосы. Забыл
о кистях, которые бросил не то вчера, не то месяц назад -
бросил немытыми. Забыл название гостиницы и начисто спутал
в голове цифры телефона портье с датой, по которую оплатил
номер. Забыл как попал в Лас-Вегас, город, где все дни солнечные,
где солнце высушило его глаза и все вокруг, так что наощупь
предметы похожи на мертвую землю. Город, где исполняются
пророчества - достояние крапивы, соляная рытвина, пустыня
во веки (Соф. 2, 9).
Затем он забыл Хелен, так быстро разочаровавшуюся в русской
рифме "Евгений-гений", и подробности их скороспелого
развода. Он все равно не мог увидеть Хелен, даже если она
все еще стоит здесь, в дверях. Забыл, как беспомощны кисти
рук на портретах Эдварда Мунка. Забыл свое детство,
длившееся мучительно, фантастически долго. Сначала тесные туфли
на выпускном балу, потом победу на конкурсе рисунков в
бойскаутском лагере, и снова неподходящие туфли в первом
классе. Первый поцелуй в пять лет, мамины руки, рубашку, в
которой он родился на месяц раньше ожидаемого, но все-таки
вовремя, чтобы получить гражданство по праву рождения. Гул
двигателей самолета, который вез его мать в Америку. Выкинул из
головы теплое и темное местечко, сад, цветущий и чудесным