"Райдо Витич. Игры с призраком. Кон первый ("Война теней" #2)" - читать интересную книгу автора

прикрикнул на бабу, зажимая руками руду лебедке. Промыли раны, стянули
натуго через грудь, только розовые пятна выступили, но не ползли, не
сочились шибко - унялась рудица.
- Рубаху давай! - недобро зыркнул на тетку десничий - что за баба?
Воловодица! Очнулась, подала. Натянули вдвоем чистую холщевку, стиранную, не
новье, до пят девчушке. С пяток таких хилых упрятать можно.
- Другую бы... - покачала головой Устинья, с сомненьем разглядывая
ветхую рубашку. 'Чего раньше думала? Дебелого воина приветить блазнила, а
девчоночка явилась. Ишь, из рубашонки плечо да перетянутая ключица
виднеются, ворот съехал, а рук не видать, потонули в рукавах.
- Утром ужо. Порты лучше сыми, молока подогрей. Отпоить молодку
надобно, - усмехнулся в усы. - Халена!
Устинья испуганно дернулась, а ну вправду дружникам не послышалось?
Осерчает тогда богиня на старую одежу, хмарь нашлет.
- Вот дура баба! - усмехался Купала, на Устинью глядя, словно мысли ее
зрил - где ж видано, чтоб у богов руда шла? Одним анохампоблазнилось, другая
верит!
- Всяко бывает! - осуждающе поджала губы тетка, устраивая удобней
голову болезной. - Аль ума в тебе, старый, не осталось, аль вовсе окосел -
не ведаю? Неуж красу таку дивную средь людей ранее видал? Можа одежа те
ведома да дока, что железки невиданные сробил? Аймак ейный назовешь? А ну и
впрямь богиня-воительница, а ты охальничаешь? Видать, гордыня непомерная
обуяла, выше богов себя ставишь!
- Тьфу ты! Чего городишь, балаболка? - неуверенно заворчал десничий,
задумчиво разглядывая лицо чужачки, и засомневался, засопел: А ну вправду
сама Халена в городище пожаловала? Кто их, богов, знает, чего над нами,
смертными, учудят? Опять же, какая из этой девчонки - Халена? Тонка, что
ветка березовая, куда ей меч поднять? Халена-воительница, что мать мирянам,
не раз о беде упреждала, от выкомурыаймак бережила. Всем ведомо, что
дева-богиня сильна без меры и нрав, что огонь, и за правду да честь завсегда
вступится, подмогнет, а ежели неправый в сечу с ее именем полезет, ворожить
не надо - поляжет. Не стерпит охальства Халена, накажет неправого.
Купала хотя и кедрачник исконный, но что в вере, что в алабореих племя
с мирянами лишь в малости рознилось, и деву воительницу, и жениха ее Грома,
и отца Солцеяра, что те, что другие почитали. Но мирян она особливо хранила.
Старики баяли: не раз, человечье тело вздев, являлась к ним перед лютой
годиной и завсегда приметна, не спутаешь. Однако с той поры, когда в
последний раз видеть ее довелось - тьма зим прошла. Уж правнуки тех
удальцов-счастливцев сгинули, и их правнуки, а память осталась, живет
благодарность людская, не ослабевает. В каждой домине, на каждом празднике
про то время лихое да подмогу светлую и несмышленышам малым, и мужам
именитым сказывают. Сколь же Халене без надобности объявляться было? А вот
на тебе!
И так глядел Купала, и эдак на красу дивную, а все не верилось. 50 зим
прожил, с кем только судьба ни сталкивала, где ни носила, а таку одежу не
видывал и красы такой не зрил, да иверень, что из раны вышел, разве ж по
силе простому мастеру сробить? Варох, на что дока, и то навряд возьмется.
Однако ж хила больно для меча гостья пришлая, куда такими ручонками сталь
грозную подымать? На вид - дите малое, болезное, не до жорное.
'Тьфу ты! Встряли! И так поверни, и этак, все не ладно. Девка простая -