"Георгий Николаевич Владимов. Большая руда" - читать интересную книгу автора

Он купил несколько банок краски - серой, темно-зеленой и черной - и
выкрасил машину с великими трудами, сам заляпавшись с головы до ног. Рама у
него была черная, а кузов серый - подумав, он нанес еще зеленую полосу,
похожую на ватерлинию, - крылья тоже серые, и такие же ободья колес, только
еще с зеленой каймой, а капот и кабина, наоборот, зеленые, с черными и
серыми стремительными зигзагами. Высунув язык, он разглядывал свою работу.
Теперь он узнал бы свой "МАЗ" среди тысячи других.
А все-таки чего-то еще недоставало. Он подумал, почесал в затылке и
понял, чего недоставало. "МАЗу" недоставало теперь оловянных зубров на
капоте, великолепных барельефных зубров, напруживших немыслимо могучие
загривки. Кто-то безжалостно содрал их, Бог весть для чего, и Пронякин,
конечно, не в силах был примириться с тем, что зубров этих не будет. Это
было бы чертовски обидно - когда у всех они есть. Этого никак нельзя было
себе представить. Поэтому Пронякин отправился к "мазистам" и перенес контуры
зубров на промасленную бумагу, а потом вырезал их из листового дюраля и
прикрепил к боковинам капота.
За этим занятием и застал его Мацуев, когда пришел принимать работу.
Молча он обошел машину со всех сторон, осмотрел силовую передачу и механизм
подъема кузова. Потом запустил двигатель и поднял капот. Он слушал, наклонив
голову и помаргивая, как покупатель в магазине прослушивает пластинку.
Пронякин смиренно стоял поодаль, чумазый и похудевший, но весь его вид
говорил о том, что ездить на этой машине должен только он и никто другой.
- Н-да, - сказал Мацуев. - В третьем цилиндре вроде как бы шумок у тебя
лишний. Подрегулировать бы маленечко форсунку, а?
"Шумок, говоришь? - подумал Пронякин. - Вот был бы тебе шумок, и не
лишний, если бы не нашел дурака, как я. "Мазик"-то на твоей совести".
Но бригадир был бригадиром, поэтому Пронякин наложил ключ на винт
регулятора и повернул его чуть влево, а потом - слегка заслонив рукавом -
чуть вправо.
- Теперь хорош?
- Теперь другое дело.
- Может, на ходу попробуем? Хоть и не просох еще...
- Попробуем, - сказал Мацуев, закрывая капот. - Садись за руль.
Пронякин вывел "МАЗ" за ворота. Он вывел его прекрасно, потому что
двери гаража были узковаты, а двор заставлен самосвалами, и он ни разу не
ездил на таких тяжелых машинах, где ты сидишь непривычно высоко, точно на
троне. Потом они повернули к дробильной фабрике, проехали мимо ее висячих
галерей и ферм, мимо кассетного заводика, который делал бетонные панели для
строительства поселка, и Пронякин попробовал "МАЗ" на всех его пяти
передачах, покуда не уперся в закрытый шлагбаум железнодорожной ветки. На
обратном пути они поменялись местами, и теперь уже Мацуев попробовал машину
на всех пяти передачах, благо бетонка была пуста в этот час. Мацуев был
добрый водитель, но не фейерверк, совсем не фейерверк. Он не родился
шофером, он просто стал им, а мог бы стать и машинистом на паровозе и
слесарем в мастерской.
- Педали у тебя легковаты, - сказал Мацуев, когда они въехали во двор.
- Чуть тронешь, и уже слушается. Может, потуже бы сделал? А то как бы он
тебя по случайности не послушался.
"Ну, это уж ты блажишь, папаша", - подумал Пронякин и ответил коротко:
- Я так люблю.