"Георгий Николаевич Владимов. Большая руда" - читать интересную книгу автора Он купил несколько банок краски - серой, темно-зеленой и черной - и
выкрасил машину с великими трудами, сам заляпавшись с головы до ног. Рама у него была черная, а кузов серый - подумав, он нанес еще зеленую полосу, похожую на ватерлинию, - крылья тоже серые, и такие же ободья колес, только еще с зеленой каймой, а капот и кабина, наоборот, зеленые, с черными и серыми стремительными зигзагами. Высунув язык, он разглядывал свою работу. Теперь он узнал бы свой "МАЗ" среди тысячи других. А все-таки чего-то еще недоставало. Он подумал, почесал в затылке и понял, чего недоставало. "МАЗу" недоставало теперь оловянных зубров на капоте, великолепных барельефных зубров, напруживших немыслимо могучие загривки. Кто-то безжалостно содрал их, Бог весть для чего, и Пронякин, конечно, не в силах был примириться с тем, что зубров этих не будет. Это было бы чертовски обидно - когда у всех они есть. Этого никак нельзя было себе представить. Поэтому Пронякин отправился к "мазистам" и перенес контуры зубров на промасленную бумагу, а потом вырезал их из листового дюраля и прикрепил к боковинам капота. За этим занятием и застал его Мацуев, когда пришел принимать работу. Молча он обошел машину со всех сторон, осмотрел силовую передачу и механизм подъема кузова. Потом запустил двигатель и поднял капот. Он слушал, наклонив голову и помаргивая, как покупатель в магазине прослушивает пластинку. Пронякин смиренно стоял поодаль, чумазый и похудевший, но весь его вид говорил о том, что ездить на этой машине должен только он и никто другой. - Н-да, - сказал Мацуев. - В третьем цилиндре вроде как бы шумок у тебя лишний. Подрегулировать бы маленечко форсунку, а? "Шумок, говоришь? - подумал Пронякин. - Вот был бы тебе шумок, и не Но бригадир был бригадиром, поэтому Пронякин наложил ключ на винт регулятора и повернул его чуть влево, а потом - слегка заслонив рукавом - чуть вправо. - Теперь хорош? - Теперь другое дело. - Может, на ходу попробуем? Хоть и не просох еще... - Попробуем, - сказал Мацуев, закрывая капот. - Садись за руль. Пронякин вывел "МАЗ" за ворота. Он вывел его прекрасно, потому что двери гаража были узковаты, а двор заставлен самосвалами, и он ни разу не ездил на таких тяжелых машинах, где ты сидишь непривычно высоко, точно на троне. Потом они повернули к дробильной фабрике, проехали мимо ее висячих галерей и ферм, мимо кассетного заводика, который делал бетонные панели для строительства поселка, и Пронякин попробовал "МАЗ" на всех его пяти передачах, покуда не уперся в закрытый шлагбаум железнодорожной ветки. На обратном пути они поменялись местами, и теперь уже Мацуев попробовал машину на всех пяти передачах, благо бетонка была пуста в этот час. Мацуев был добрый водитель, но не фейерверк, совсем не фейерверк. Он не родился шофером, он просто стал им, а мог бы стать и машинистом на паровозе и слесарем в мастерской. - Педали у тебя легковаты, - сказал Мацуев, когда они въехали во двор. - Чуть тронешь, и уже слушается. Может, потуже бы сделал? А то как бы он тебя по случайности не послушался. "Ну, это уж ты блажишь, папаша", - подумал Пронякин и ответил коротко: - Я так люблю. |
|
|