"Георгий Николаевич Владимов. Большая руда" - читать интересную книгу автора

закаруселил, циркач! Не на бульваре гарцуешь. С дамочкой. Шагом марш вперед,
если тебе нравится!
- Слушаюсь, - сказал Пронякин.
- А будешь гарцевать, молодой человек... - начал Косичкин
наставительно, но так Пронякин и не узнал, что станет с ним, если он будет
гарцевать.
На втором витке дороги он достал Прохора Меняйло. Тот сидел,
откинувшись, возложив на баранку худые ширококостные руки и вперив вдаль
озабоченный взгляд. У него были нестерпимо голубые глаза курянина. А за ухом
торчала папироса. Неизвестно было, когда он ее выкуривает, но она всегда
торчала у него за ухом. И всегда он был молчалив и сумрачен, и вертикальная
складка резала его лоб с глубокими залысинами. Впрочем, Пронякин его
понимал. Когда у тебя трое ребятишек и беременная жена, это располагает к
глубокомыслию.
Пронякин стал обгонять, оглядываясь, спрашивая глазами, и Меняйло так
же молча кивнул.
Чем выше, тем ровней и положе становилась дорога, и Пронякин, уверенно
прибавив скорости, стал догонять Гену Выхристюка. Гена из Мелитополя
почему-то нервничал. Он вихлял кормой и то и дело высовывался, отчаянно
вертя стриженой головой на тонкой шее. Пронякин не знал, с какого боку к
нему подступиться. Он посигналил Гене, тот рассмеялся в ответ и выпустил
из-под кормы шлейф дыма. Иссиня-черные клубы окутали кабину "МАЗа". Пронякин
тоже рассмеялся и выругался, но осаживать не стал. На его счастье, по
деревянной лестнице с третьего горизонта на второй спускалась женщина в
синей стеганке, с малиновой папкой под мышкой. Должно быть, она принесла ее
из конторы кому-нибудь из инженеров. Она остановилась, пропуская машины, и
ее загорелые колени оказались как раз на уровне Выхристюковых глаз. Гена
моментально исчез в кабине, и тотчас заскрежетали тормоза. Пронякин чудом на
него не налетел.
- Эй, куряночка! - закричал Выхристюк, высовываясь до пояса. Он оставил
пиджак в кабине, и на нем поверх свитера зеленели подтяжки. - Садись,
подвезу!
Он смотрел на нее с обожанием. Она тоже смотрела на него, кусая губы,
чтобы не рассмеяться, и прихлопывая раздуваемую ветром юбку.
-- Садись, а то ножки заболят! - сказал Гена заботливо и хрипло. -
Ай-ай-ай, такие ножки и вдруг - заболят!
Остального Пронякин уже не видел. Опомнившись, Гена закричал ему вслед:
- Ты что? Ты куда? Ты почему?!
"И чего шумят, спрашивается? - удивился Пронякин. - Знают же, что мне
никак нельзя без обгона, и - шумят. Хотя, конечно, их тоже понять можно.
Неприятно, когда обгоняют. Я бы и сам, наверное, пошумел".
Дальше пошла бетонка; Пронякин еще прибавил скорости и наконец его
латаный и чиненый "МАЗ" подкрался к первому самосвалу в бригаде. Первым шел
Мацуев, и покуда Пронякин решил его не обгонять. Он шел чуть сзади и сбоку,
стараясь все время видеть тяжелый подбородок и скулу водителя, но тут сам
Мацуев, обернувшись, заулыбался и сделал приглашающий жест - проходи!
Несколько секунд Пронякин делал вид, что не понимает его, и все так же
почтительно шел на треть корпуса позади. Тогда Мацуев высунулся и крикнул:
- Чего топчешься? Проходи, тебе же больше всех надо!
Он ничего такого не имел в виду, он просто хотел сказать, что Пронякин