"Георгий Николаевич Владимов. Большая руда" - читать интересную книгу автора

на своей легкой машине, бравшей один ковш грунта, должен сделать на семь
ходок больше, чем они на своих тяжелых, бравших по два ковша. Пронякин же
понял его по-своему и усмехнулся.
- Не будем спорить, папаша, - пробормотал он громко в своей кабине, -
кому больше надо, тебе или мне. А вот как я их сделаю, лишние-то семь ходок?
Что бы ты мне насчет этого посоветовал, а?
Он увеличил подачу топлива до предела и на полной скорости прошел
выездную траншею и участок
перед конторой, обогнав еще три или четыре машины, которые возили грунт
с верхних горизонтов. Затем дорога круто поворачивала к отвалу. Это была
настоящая бетонка, с частыми температурными швами, которые увеличивали
сцепление, и достаточно широкая даже для трех машин в ряд. Люди этой дорогой
не ходили, а машины двигались с большими интервалами, и он мог
маневрировать, резко забирая влево, а при случае рискнуть и на двойной
обгон.
Его руки и ступни делали свое дело, а мозг работал отдельно от них,
спокойно и четко. Здесь, решил он, будет главный его козырь, на этих трех
километрах он сможет обгонять по десять, а потом, быть может, и по двадцать
машин в рейс. Если он выиграл гонку с трехосными "ЯАЗами" на дороге вверх,
тогда ему и карты в руки на ровной прямой, где два ковша говорят свое веское
слово, а лишняя ось уже не имеет значения. Теперь следовало подумать, что
можно выиграть на отвале.
Вскрышную породу сбрасывали в глубокий овраг с крутыми склонами,
поросшими блеклой травой. На дне оврага росли невырубленные березы и старый
орешник; верхушки их едва достигали края помоста, на который задним ходом
въезжали машины, и, когда сыпался грунт, слышны были треск ветвей и шорох
сминаемой листвы. Он видел, как туго приходится этим деревьям, которым уже
не суждено было пробиться сквозь толщу грунта. Но думал он не об этом.
Короткий кузов его машины поднимался ничуть не быстрее, чем у "ЯАЗов",
и, кроме того, он не имел скоса на заднем борту, поэтому его приходилось
поднимать выше. Правда, задний борт у него откидывался, но из-за этого нужно
было дважды выходить из кабины - сначала открыть щеколду борта, затем
вернуться в кабину, чтобы поднять и опустить кузов, затем снова идти
закрывать щеколду и только после этого трогаться в путь. "МАЗ" был из первых
выпусков, когда еще не придумали шарнирный запор с продольной тягой и
рукояткой возле самой кабины, и Пронякин терял на этом три минуты - почти
столько же, сколько выигрывал в гонке. Он хотел наверстать эти минуты на
обратном пути, но порожний он уже не имел преимущества перед порожними
"ЯАЗами".
И все же в очереди у экскаватора он был уже не шестым, а третьим. Чтобы
скоротать время, которое томило его и казалось ему совсем пустым, он занялся
расчетами. Итак, он выигрывает по три машины в рейс. Большего он, пожалуй,
сегодня не добьется. И это значит, что он едва вытянет норму. А больше
обгонять негде - на спуске в карьер это запрещалось строго-настрого. Во всем
виновата была дурацкая щеколда.
Делая вторую, третью, четвертую, пятую ходки, он старался не думать о
щеколде. Он хотел добиться пока самого главного, что необходимо любому
водителю, если он делает один и тот же рейс, - приладиться к дороге. Так,
чтобы чувствовать по малейшему наклону кабины, не заглядывая под колесо, как
изменяется профиль дороги и где выгоднее сбросить скорость, или перейти на