"Георгий Николаевич Владимов. Большая руда" - читать интересную книгу авторапротянул ее на проволочных кольцах вдоль борта, соединив с левой щеколдой.
Правой он решил пренебречь, пока еще чего-нибудь не придумает. Штанга была укреплена так, что он мог открывать и закрывать задний борт, вылезая лишь на подножку. Это уже было достижением. В тот же день он попробовал свое изобретение. Подъезжая к отвалу, он лихо разворачивался и ехал накатом к оврагу, одновременно поднимая кузов. Затем он вылезал на подножку. Вся штука была в том, чтобы грунт посыпался как раз в тот момент, когда задние колеса упрутся в ограждающее бревно на краю помоста, и к этому времени уже отстегнуть щеколду, и сидеть в кабине, и не прозевать едва ощутимый толчок, и вовремя выжать тормоз. В первый раз он едва не свалился в овраг, во второй - затормозил слишком рано, и только в четвертый или пятый его нервы и мускулы не проспали толчка и стали понемногу привыкать. Теперь он мог закрывать щеколду и, на ходу опуская кузов, трогаться в путь. На всем этом он уже выигрывал полторы минуты. Затем ему пришло в голову, что он может отправляться в путь и закрывать щеколду одновременно. Он даже рассмеялся и обозвал себя трижды дураком за то, что эта мысль не пришла к нему сразу. И вот он давал короткую прогазовку и включал полную скорость, а потом вылезал на подножку орудовать штангой. Он висел, держась одной рукой за борт, спиной к движению, а другой рукой яростно дергая и проворачивая штангу, а в это время машина набирала ход. Если бы он свалился случайно, машина пошла бы дальше и, пожалуй, наделала бы делов. Но он об этом не думал. И не слишком обращал внимание, когда встречные шоферы, полным ходом подъезжавшие к отвалу, бледнели и чертыхались, быстренько сворачивая в сторону. В конце концов им же не приходилось вылезать на подножку. Им же не приходилось делать лишних семь восемьдесят или сто метров машина шла по широкой площадке, укатанной и расчищенной для разворотов. Когда машина выходила на дорогу, он уже сидел за рулем. Несколько раз это сходило Пронякину даром. Но ближе к концу смены, когда водители уже начали уставать, один из них резко застопорил, став поперек пути, и принялся обкладывать Пронякина последними словами. Он ругался равнодушно и сипло, время от времени устало закрывая глаза, не обращая внимания на пробку, которая понемногу нарастала, и на отчаянные сигналы у него за спиной. Он сразу кончил ругаться, как только подъехал по обочине Мацуев. - Это твой, что ли, такой шустрый? - спросил нервный водитель, указывая на Пронякина согнутым заскорузлым пальцем. - Ну, из моей бригады. А ты чего разошелся? - Чистый циркач! - сказал нервный водитель с некоторым восхищением. - Что они у тебя, все такие? С глазами на затылке. - Ты езжай, - нахмурился Мацуев. - Сами разберемся, где у кого глаза. - Вот я и говорю - сразу и не разберешься. - Он успокоился и отъехал, и за ним проехали остальные. - Ты поосторожнее все-таки, Виктор, - посоветовал Мацуев. - Это он психанул, конечно, но и ты тоже... Не дразни людей понапрасну. - Я на него наехал? - спросил Пронякин запальчиво. - Не наехал, а мог бы. -- Вот когда наеду, тогда пускай и психует! Мацуев не ответил и спрятал глазки под насупленными бровями. Двигатель |
|
|