"Георгий Николаевич Владимов. Большая руда" - читать интересную книгу автора

здешние женщины, в платочке, низко надвинутом на лоб, хотя солнце уже зашло.
Должно быть, она только что спала.
- Подышать, гляжу, вышли, Татьяна Никитишна? - спросил Федька, галантно
приподнимая кепку.
- Вечер добрый!
- Добрый, - сказала жена Мацуева. - Ты и сам-то, гляжу, не злой. Куда
это уговариваешь идти?
- Заседаньице б надо провести. По обмену опытом.
- А! - сказала жена Мацуева. - А то у меня настоечка есть, на смороде.
Зашли бы да обменялись в приличном помещении, чем в "зверинце" этом
срамиться.
- Вот это женщина! - восхитился Федька. - Вас бы, Татьяна Никитишна, на
руках бы носить.
Федька первый откинул калитку и двинулся, пританцовывая, по высокой
бетонированной дорожке, между кустами черной смородины и крыжовника.
- Торопись, хлопцы, пока Татьяна Никитишна не передумала!
Вышло так, что Пронякина никто не пригласил. А он был новенький, он ни
разу не был в этом доме, где все они побывали, наверное, не раз, и ему
полагалось особое приглашение - это он знал твердо. К тому же они видели,
как он помедлил за калиткой, и ни один не позвал его, не спросил: "А ты
чего?"
С нелепой, приклеившейся к лицу улыбкой он повернулся и пошел дальше, к
своему общежитию, по улице, странно опустевшей в этот час.
Он ждал, они спохватятся и позовут его, и приготовился долго
отнекиваться. Но они не спохватились и не позвали.
"Так, - подумал он, - наступил, значит, на мозоль. Думали, его тащить
надо, растить кадр, а он вон он, уже воспитанный, и всем носы готов
поутирать. Перепугались!"
В глубине души он допускал, что это не совсем так, но обида была
сильнее его, потому что он не знал толком, кого же, в сущности, винить. Кого
винить, если слишком рано обнаруживается твое желание вырваться вперед, и
при этом никто почему-то не подозревает за тобой высоких материй. Про других
говорят: "Этот работяга что надо!", а про тебя: "Этот из кожи лезет за
деньгой", хотя и ты, и другие делают, в сущности, одно и то же! На лице, что
ли, у тебя это написано? Но чем твое лицо хуже, чем у Мацуева? У Меняйло? У
Выхристюка? Какой секрет они знают, которого не дано знать тебе?
Весь вечер он слонялся, не зная, куда себя девать. Он поплелся было на
"пятачок", но как-то не мог найти себе девицу по вкусу и вернулся в комнату,
где проиграл подряд три партии торжествующему Антону и, спрятав костюм, рано
улегся спать.
"Может быть, - медленно думал он и курил, - надо было б собраться
вместе да сказать им: "Вот, хлопцы, тут у меня, чувствую, узкое место, да и
у вac тоже, а ведь можно кое-что и сделать, баки другим бригадам забить".
Да, можно и так, только им от меня почина не хочется. Вон они как взвились
из-за двух-то лишних ходок... Не нравится, сами-то насилу до нормы
дотягивают. А я-то при чем?" Он долго ворочался ночью, не в силах уснуть. Он
слушал, как поет ветер и где-то далеко гремит гроза, и думал о том, что,
если суждено его жизни измениться, пусть это будет быстрее и больнее, если
так нужно.
"Пусть думают, что хотят. Я им не нанялся в подмастерьях ходить, в