"Георгий Николаевич Владимов. Большая руда" - читать интересную книгу автора

учениках. Я в армии на вездеходах ездил, на Ай-Петри экскурсантов возил, а
там не такие дороги, и то с ветерком, бывало... Мне заработать нужно, жизнь
обстроить, обставить, как у людей. Тогда пожалуйста, тогда я тебе и десять
норм бесплатно отработаю. А то вот ты понервничал - это относилось и к
Мацуеву, и к Федьке, и, вероятно, ко всей бригаде целиком, - а потом домой
пришел, жена тебя встречает, не жена, а сдоба калорийная, и дом у тебя -
гастроном с универмагом, и мотоцикл, наверное, в сарайчике стоит. А мне
почему валяться по чужим углам, слушать чужую храпотню?.. Не-ет, я себе жилы
вытяну и на кулак намотаю, а выбьюсь. А потом я тоже добренький буду, не
хуже тебя. Понял?"
Последнее слово вырвалось вслух, невольно для него. На соседней койке
приподнялась лохматая голова Антона, и хриплый сырой голос спросил:
- Ты что, партию, что ли, переигрываешь? Ферзей ходи, не ошибешься.
- Спи давай.
- Чокнулся человек, - сказала голова замирающим голосом и опустилась на
подушку. - Доигрался...
Пронякин, стиснув зубы, повернулся к стене. И решил сразу и
бесповоротно: "По-своему жить буду. Так-то лучше. Наряд закроют, тогда
посчитаемся, кто кого лучше".
С тем он и заснул, со злорадной усмешкой на жестком, обтянутом смуглой
кожей лице.


6


Небо нависло над гаражами, плоское и беспросветно серое. Задранные
кузова машин, казалось, на метр не достают до него. На стенках кабин, на
ручках и оловянных медведях, потерявших свой блеск, выпала бисерная роса.
Пронякин, с ватником на одном плече, прошел к своей машине. Он сбросил
ватник на сиденье и запустил двигатель. Затем вышел и, открыв капот,
протянул ладони над двигателем. Ему бьшо приятно стоять на сыром холоде и
греть руки и знать, что в кабине тепло. Рядом, сумрачный и, должно быть, не
проспавшийся после вчерашнего, возился Федька.
- Утро доброе, - сказал Пронякин. - Ну как, хмельно было вчера?
Федька ухмыльнулся полусонно и посмотрел на него, точно впервые увидел.
- А ты чего удрал-то?
- А что, заметно было? - спросил Пронякин и пожал плечом. Ему хотелось
показать, что он ничуть не обижен и что они все же обидели его.
- Чудак ты, - сказал Федька.
- Честное слово?
Федька помолчал и спросил:
- Фигурную отвертку дашь?
- Чего спрашиваешь? Бери.
- Хотя не надо, - сказал Федька. - Простая возьмет... А ты все-таки
чудак.
Гена Выхристюк, почесывая за ухом, прислушивался к двигателю. Цилиндры
работали с неравномерным металлическим стуком, и выхлоп был густой и черный,
как бывает, когда засоряются отверстия в распылителях форсунок. Гена
страдальчески морщил лоб. Косичкин с блуждающей на лице тревогой, тоже