"Георгий Николаевич Владимов. Большая руда" - читать интересную книгу автораучениках. Я в армии на вездеходах ездил, на Ай-Петри экскурсантов возил, а
там не такие дороги, и то с ветерком, бывало... Мне заработать нужно, жизнь обстроить, обставить, как у людей. Тогда пожалуйста, тогда я тебе и десять норм бесплатно отработаю. А то вот ты понервничал - это относилось и к Мацуеву, и к Федьке, и, вероятно, ко всей бригаде целиком, - а потом домой пришел, жена тебя встречает, не жена, а сдоба калорийная, и дом у тебя - гастроном с универмагом, и мотоцикл, наверное, в сарайчике стоит. А мне почему валяться по чужим углам, слушать чужую храпотню?.. Не-ет, я себе жилы вытяну и на кулак намотаю, а выбьюсь. А потом я тоже добренький буду, не хуже тебя. Понял?" Последнее слово вырвалось вслух, невольно для него. На соседней койке приподнялась лохматая голова Антона, и хриплый сырой голос спросил: - Ты что, партию, что ли, переигрываешь? Ферзей ходи, не ошибешься. - Спи давай. - Чокнулся человек, - сказала голова замирающим голосом и опустилась на подушку. - Доигрался... Пронякин, стиснув зубы, повернулся к стене. И решил сразу и бесповоротно: "По-своему жить буду. Так-то лучше. Наряд закроют, тогда посчитаемся, кто кого лучше". С тем он и заснул, со злорадной усмешкой на жестком, обтянутом смуглой кожей лице. 6 Небо нависло над гаражами, плоское и беспросветно серое. Задранные кузова машин, казалось, на метр не достают до него. На стенках кабин, на ручках и оловянных медведях, потерявших свой блеск, выпала бисерная роса. Пронякин, с ватником на одном плече, прошел к своей машине. Он сбросил ватник на сиденье и запустил двигатель. Затем вышел и, открыв капот, протянул ладони над двигателем. Ему бьшо приятно стоять на сыром холоде и греть руки и знать, что в кабине тепло. Рядом, сумрачный и, должно быть, не проспавшийся после вчерашнего, возился Федька. - Утро доброе, - сказал Пронякин. - Ну как, хмельно было вчера? Федька ухмыльнулся полусонно и посмотрел на него, точно впервые увидел. - А ты чего удрал-то? - А что, заметно было? - спросил Пронякин и пожал плечом. Ему хотелось показать, что он ничуть не обижен и что они все же обидели его. - Чудак ты, - сказал Федька. - Честное слово? Федька помолчал и спросил: - Фигурную отвертку дашь? - Чего спрашиваешь? Бери. - Хотя не надо, - сказал Федька. - Простая возьмет... А ты все-таки чудак. Гена Выхристюк, почесывая за ухом, прислушивался к двигателю. Цилиндры работали с неравномерным металлическим стуком, и выхлоп был густой и черный, как бывает, когда засоряются отверстия в распылителях форсунок. Гена страдальчески морщил лоб. Косичкин с блуждающей на лице тревогой, тоже |
|
|