"Георгий Николаевич Владимов. Большая руда" - читать интересную книгу авторавслушивался в его двигатель. Меняйло суровым и неподвижным взором уставился
на медведя, отирая руки промасленными концами. Мацуев искоса поглядел на Пронякина и сунул голову под задранный капот. От гаража Пронякин ехал последним. Он мог обойти их перед карьером, но не хотел пока что мозолить им глаза. Все равно он возьмет свое с первой же ходки. "И черта с два меня тогда прижмешь, - подумал он спокойно и беззлобно. - Руки будут коротки. Главное-то было прилепиться, а уж не отлепиться я как-нибудь сумею". Он сделал три ходки и стал делать четвертую, когда вдруг начало моросить. Он увидел дрожащие извилистые потеки на запотевшем стекле, и у него упало сердце. "Теперь все, - сказал он себе. - Теперь они тебя на трехосных обдерут запросто". Но, подъехав к карьеру, он с удивлением разглядел всех своих на пустыре у выездной траншеи. Они как будто и не собирались возвращаться в карьер. Самосвалы выстраивались в шеренгу, сминая траву облепленными глиной скатами. Пронякин остановился и высунулся под мелкий дождь. - Неужто опять взрывать собрались? - Дождик, не видишь? - сказал Федька. Он вытащил из-под кабины лопату и стал соскребывать рыжую глину с покрышек. - Ну и что - дождик? Мацуев, не глядя на него, вытянул руку вперед и пошевелил толстыми пальцами. - А то, что не потянет машина по мокрому. Вылазь, загорать будем. - И долго? - Про это в небесной канцелярии спроси. хоть солью. - Посыпали. Не помогает. Сам же глины с нижних горизонтов навезешь. - Так, - сказал Пронякин. - Так. Значит, актировать будем день? Как бы вроде по бюллетеню? - Значит, актировать, - сказал Мацуев. - Пятьдесят процентов гарантированных - твои. - Выходит, двадцать один рублик... - Выходит, так. Пронякин поставил свой "МАЗ" последним в ряду и надел ватник. Он стоял у дороги и тупо смотрел, как подходят самосвалы других бригад. Молчаливые, угрюмые водители ставили машины во второй, в третий, в четвертый ряд и вылезали, заглушив двигатель. С этой минуты дождь переставал для них существовать. Он был страшен только машинам, грозным, свирепым машинам, этот мелкий, как стая мошки, дождик. Пронякин медленно побрел к конторе. Последние самосвалы поднимались из карьера, тяжело урча и буксуя, и виляли задом, как гарцующие жеребцы. А на крыльце конторы одни уже забивали козла, а другие молча жевали, расправив газеты с кусками хлеба и колбасы или с крутыми голубоватыми яйцами и помидорами, уставясь в грязь перед собою пустым, неподвижным взглядом. - Присаживайся, - сказал Мацуев. - Ничего, привыкай. -- Я привыкаю, - ответил Пронякин. Он сидел, сгорбившись, сунув руки под ватник, на лбу у него пролегла напряженная складка. Мацуев поднялся и отсел к игрокам. Они стучали костяшками по мокрым доскам крыльца и негромко покрикивали: |
|
|