"Георгий Николаевич Владимов. Большая руда" - читать интересную книгу авторасобственный опыт был куда меньше. Вечером он помог ей закрывать буфет и
пропустил свой поезд и остался у нее, в той же крохотной комнатушке станционного домика. За окном грохотали поезда, которые здесь не останавливались, и желтые пятна от их огней прыгали по ее лицу и груди. В эти минуты ему отчего-то становилось нестерпимо жалко ее, и он спросил: - И не надоело тебе вот так? -- Надоело, - созналась она честно. - Знаешь, как надоело! Вся жизнь моя, как проезжая дорога. Он помолчал и сказал неожиданно для себя: - Ну так уедем отсюда. - Уедем? - Она приподнялась на локте и склонилась над ним. Волосы ее касались его лица. - Ты сказал "уедем". Это как же - вместе? - Ну вместе... - Постой, - сказала она. - А кто ты мне? Он не ответил. Но утром, когда она оделась и пошла приготовить что-нибудь ему в дорогу, он уже знал, кто он ей и как назвать ее, он твердо решил это к утру. Она удивилась и, жалея его, рассказывала ему все о себе, но обо всех ее похождениях он знал заранее - и настаивал на своем. Сдаваясь, она упрекнула его - еще с удивленной улыбкой, еще не веря тому, что свалилось неожиданно к ней в руки: -- Увозить ты меня, а куда - и сам не знаешь. Хорошо ли это? Он ответил: - Ехать - всегда хорошо. И на третий день они уехали и долгие годы скитались вместе. у "куркулей", - так он их называл, пока обида не угасла, - хотя какие уж они там были "куркули"! Он мог бы им спасибо теперь сказать, все вышло к лучшему, встретил такую, какая и нужна ему была. Вот только ничего у нее самой не было, кроме оравы родичей в Горьком, и никогда они ничего не могли нажить, хотя она умела попасть на хорошее место и неплохо заработать. Сначала, когда еще были молодость и любовь, они легко расставались с тем, от чего не пахло ни молодостью, ни любовью, и уходили на другое место, а потом, когда захотелось чего-то еще, этого уже трудно было добиться, потому что вместе с этим пришла усталость. Вернее, они пришли вместе, усталость и желание чего-то еще. И все равно они любили друг друга, хотя он и изменял ей в отъездах, да и она, наверное, изменяла ему. Теперь, готовясь к тому, что должно было с ним произойти, он понял, что все было хорошо тогда - и лунная ночь в степи, когда он шел к невесте, и молодой запах осоки, и женщина, которая поделилась тарелкой борща, а потом и постелью. Может быть, во всей его жизни только и были два счастливых дня - тот, на маленькой станции, под Камышином, и сегодняшний, когда он поднимался из карьера. Он взял бы все это с собой в последнюю, самую дальнюю дорогу... Но он не смог ничего взять, потому что услышал далекое фырканье машины и плеск разгребаемой грязи. Машина была легковая и шла от аэродрома. Он догадался, что Силантиков все же завяз, но Хомяков привез врача на самолете, и в нем опять шевельнулась надежда. Затем отсветы фар заплясали на потолке, и машина остановилась. Из нее вышли двое. Они прошли под самым окном. Он услышал простуженный голос Хомякова; сквозь приоткрытую форточку долетели обрывки фраз: |
|
|