"Георгий Николаевич Владимов. Большая руда" - читать интересную книгу автора

И, потянувшись к больной ноге Пронякина, вдруг быстро и сильно помял
ее. Напряжение отразилось на его лице.
- Больно?
- Н-нет.
- А так? - Он ударил кулаком.
- Тоже нет.
Он и в самом деле не чувствовал боли. Может быть, она и отсюда ушла в
страхе перед этими пальцами.
- А пошевели-ка ногой. Сильнее. Он сделал все, чтобы пошевелить ногой.
Он делал это охотно, потому что боль ушла из нее совсем.
- Ничего, - сказал хирург. - Ничего милый, страшного.
Пронякин улыбнулся ему сквозь слезы. Надежда разрасталась в нем и
заполняла вce тело, из которого уходила боль.
Хирург быстро поднялся и вышел. Полы халата развевались за ним. Врачиха
и сестра накрыли Пронякина одеялом и вышли тоже. Они плотно прикрыли дверь.
Они прикрыли ее очень плотно, и тогда хирург спросил, дергая плечом,
оттого что халат жал ему под мышкой:
- Сколько ему лет?
- Еще не исполнилось тридцати, - ответила врачиха.
- Н-да. Вряд ли исполнится. Ну что ж, готовьте.
- Будем оперировать? - спросила сестра.
- Нет. Будем снимать мерку для костюма.
Он достал из-под халата сигаретницу из карельской березы и
антиникотиновый мундштук и вкусно, изящно закурил, выпуская дым тоненькой
струйкой из-под пушистых усиков. Сестра взяла с подоконника пепельницу и
держала ее в руке, чтобы он не сбрасывал пепел на пол.
- Вы думаете, летальный исход? - спросила врачиха, глядя на него снизу
вверх сквозь толстые очки.
Он помолчал и вдруг рассердился:
- Слушайте, какое вам дело до того, что я думаю! Разрежем - посмотрим.
Как будто вы сами не видите: уже начался паралич ног, еще час, ну два, и
процесс поднимется кверху. Я еще удивляюсь его сердцу. Это просто буйволово
сердце, потому что наверняка же задет блуждающий нерв.
-- Но я правильно сделала, что вызвала вас? - спросила врачиха.
Он передернул нетерпеливо плечами и сбросил пепел мимо пепельницы.
- Вы все правильно сделали, коллега. Вы просто идеально все сделали. Вы
только забыли поставить ему новые позвонки. Сущий пустяк, вы не находите?
Он прошелся по комнате, заложив руки за спину; шлепанцы мешали ему, и
он отшвырнул их в сердцах.
- Вы тоже думаете, что врач, живущий в городе, лучше того, который
живет в районе? А районный лучше поселкового? Так?
- Простите, - сказала врачиха.
- Да я нисколько не зол, что вы меня вызвали.
Я зол на себя, на всех нас, которые везде одинаковы. Мы одинаково ни
черта не умеем. Уж, наверное, он знал свое дело лучше, чем мы. Что там
говорить! Бросьте его одного, со всеми его ранами, в степи, в грязи, под
дождем, голого!.. Думаете, он не выживет? Выживет. Сам приползет. А если он
умрет, так от чего? А? Позвонки! Но вот тут-то как раз и мы ни черта не
умеем.
- Может быть, через двадцать лет и это будут лечить? - сказала сестра.