"Галина Войнич. Гарсон " - читать интересную книгу автора

Гарсон на мгновенье задержал на мне свой взгляд и принялся по-дробно
рассказывать, как он провел ночь, разделяя ее на эпизоды и украшая каж-
дый особыми подробностями. Не дослушав рассказ Гарсона о его ночных
приключениях, я незаметно покинул столовую (увлекшийся Гарсон, кажется,
даже не заметил этого) и пошел побродить по Дому. Я давно наметил для
себя маршрут, захватывающий восточную часть Дома. Меня привлек туда жи-
вописный балкончик, почти висящий над пропастью, окаймляющей Дом с этой
стороны. Некоторое время назад (неделю или год - какая разница?) я даже
сделал на стенах коридора пометки мелом в виде стрел, направляющих мое
движение к балкончику, но теперь я как-то незаметно сбился с пути и по-
шел наугад. Я не боялся заблудиться окончательно: рано или поздно я
всегда оказывался в своих апартаментах (это странное свойство Дома -
приводить меня к исходной позиции, в каком бы направлении я ни двигался
- давно перестало меня удивлять). Надо сказать, что в моем Доме почти
нет окон. Вдоль коридоров под самым потолком узкие, как бойницы, щели
пропускают в дневное время скупые лучики света - их едва хватает, чтобы
разглядеть под ногами неожиданные ступени (собственно, это не смущает
меня - мне вполне хватает окна в моей спальне, из которого открывается
унылый вид на долину, с одной стороны окаймленную редкой порослью кус-
тарника, а с другой переходящую в болото, в любую погоду туманное и на-
супленное).
Теперь же в конце коридора я вдруг заметил пятно света. Я невольно
прибавил шаг и действительно увидел окно.
Вид, открывшийся мне, не поражал воображение ни романтично-стью, ни
своеобразием. Справа была видна стена Дома, слева - все то же болото. По
направлению заросшей крапивой липовой аллеи я угадал, что где-то рядом,
за углом, должна находиться входная дверь.
Ставни оказались такими ветхими, что, открывая, мне пришлось придер-
живать их руками, чтобы они не рассыпались и не упали вниз, на камни,
поросшие зарослями колючего кустарника.
Подул ветер, тревожно зашумела аллея, и я поспешил прикрыть ставни. И
вдруг я увидел нечто, что привело меня в ярость.
Странно, что я не заметил этого сразу, когда выглянул в окно (удиви-
тельно, как можно иногда не видеть того, что находится прямо перед гла-
зами): безобразно желтой краской на стене Дома были выведены цифры, оз-
начающие его порядковый номер. Не так давно, кажется, в прошлом году,
меня точно так же пронумеровали и даже, кажется, под тем же номером. В
тот раз Гарсон со свойственной ему невозмутимостью объявил мне об этом
как о забавном, занимательном событии. Я потратил тогда массу сил и вре-
мени, чтобы соскоблить ржавую охру с благородного бордо Дома, а потом
еще долго пришлось подгонять колер, чтобы совершенно скрыть рваное пят-
но, оставшееся после соскабливания.
Не надо меня нумеровать! Не надо меня клеймить! Не надо присваивать
мне кличку, даже в цифровом выражении! Я не принадлежу никому и ничему,
и никто не может принудить меня к этому, поставив на мне номерной знак
принадлежности!
Первым моим желанием было немедленно схватить краску и, как в прошлый
раз, замазать наглое клеймо. Я побежал к себе в комнаты, но, конечно же,
заблудился и вышел как раз на тот балкончик, ради которого я и предпри-
нял прогулку. Балкончик оказался таким ветхим и хлипким и так заволно-