"Владимир Николаевич Войнович. Претендент на престол ("Солдат Иван Чонкин" #2) " - читать интересную книгу автора

первое испытание. На другой день на работе я подошел по какому-то делу к
секретарше нашего начальника, к этой очаровательной жирной свинье Валентине
Михайловне Жовтобрюх, и делаю ей походя комплимент: - "Валентина
Михайловна, какой на вас прекрасный жакет". Сволочь была невероятная, а
все-таки женщина. Вся зарделась, краска сквозь жир проступила: "Правда, вам
нравится?" - "Прекрасный, - повторяю, - жакет, и очень вам к лицу". А она и
вовсе расцвела: "Это мне, - говорит, - Рудольф Матвеевич из-за границы
привез". - "Из Англии?" - спрашиваю. - "Нет, из Бельгии. А в Англии он
никогда не бывал". - "Как? - сказал я. - А в последний раз?" - "Вот именно
в последний раз он был в Бельгии и Голландии. До этого в Германии, во
Франции и даже в Канаде, а в Англии никогда. Да что вы так побледнели? Что
с вами?"
Вы представляете, что я почувствовал, если даже не смог скрыть своего
состояния? Несколько суток после этого я не находил себе места. День
проходил еще кое-как в работе, а ночью - сплошные кошмары. Я забирался под
одеяло и дрожал, даже не фигурально, а самым обыкновенным образом. Чего
только мне не мнилось. Остановилась внизу машина - за мной. Дверь
хлопнула - за мной. Я не трус, Иван Васильевич. Но мне было до слез обидно,
что вот так глупо, с первого раза... Но вот однажды иду на работу,
поднимаюсь по лестнице и глазам своим не верю: два молодца в форме и один в
штатском ведут под белы ручки нашего героя, то есть самого Рудольфа
Матвеевича, бледного, без очков. Я посторонился... И даже, кажется,
поздоровался, но он меня не заметил, а один из молодцев буркнул мне: "Не
путайтесь под ногами". Поднимаюсь в приемную, там как после погрома: ящики
столов вынуты и стоят на полу, бумаги рассыпаны, а у окна в углу плачет
Валентина
Михайловна. Я, разумеется, к ней: "Валентина Михайловна, что
случилось?" Она платочком глаза промокнула и смотрит на меня строго:
"Рудольф Матвеевич оказался британским шпионом. Не могу себе простить,
рядом была, а не заметила". Я, конечно, - Запятаев подмигнул радостно, - с
удовольствием стал ее успокаивать, мол, не переживайте, ведь еще ничего не
доказано, все еще может разъясниться. Ведь Рудольф Матвеевич, кажется, в
Англии никогда не бывал. Тут она как завизжит: "Что значит кажется! Что
значит не бывал? Вы что же, нашим органам не доверяете?" Мне же пришлось
заверить ее, что доверяю. Прошло сколько-то времени, и в газетах - вы,
может быть, помните - появилось сообщение о суде над врагом народа
Галчинским. Говорилось, что под тяжестью предъявленных улик подсудимый
полностью признал, что во время Пребывания в Англии он был что?
За-вер-бо-ван.
Тут Запятаев замолчал, задумался, и Чонкин, решив, что рассказ
окончен, пробормотал что-то вроде того, что, мол, да, бывает, и взялся за
метлу, но Запятаев его остановил:
- Нет, вы послушайте, что было дальше. Свалив Гал-чинского, я
ободрился. Я понял, что выбрал правильный путь. Я купил несколько тетрадей
в линейку и принялся за работу. Вижу какого-нибудь активного большевика и
тут же сигнал: завербован такой-то разведкой. Вижу, в Красной Армии
появился какой-нибудь выдающийся командир - сигнал на него. Вижу,
какой-нибудь ученый, какой-нибудь талант новоявленный собирается то ли
необыкновенную машину создать, то ли урожай небывалый вырастить - сигнал.
Ну, с талантами, знаете ли, расправляться проще простого. Если он в науку