"В.С.Войтинский. 1917-й. Год побед и поражений " - читать интересную книгу автора

общественных деятелей и политических ссыльных обсуждался вопрос: что делать
дальше? Общее мнение было, что все усилия должны быть направлены на то,
чтобы организовываться. В сущности, к этому сводилось и предложение
генерал-губернатора. Послали человека в Усолье к Ир. Церетели¹⁰,
с приглашением приехать немедленно, ввиду событий исключительной важности. А
1 марта (помнится утром) прошла по си-бирскому железнодорожному проводу
телеграмма Бубликова¹¹, приглашавшая всех служащих оставаться на
своих постах и продолжать работу. Не помню точного текста этой телеграммы,
не помню также, было ли употреблено в ней слово "революция". Во всяком
случае, в телеграмме упоминалось о "Временном комитете Государственной
думы"¹², и из текста ее было ясно, что к этому Комитету перешла
правительственная власть.


Телеграмма Бубликова явилась для Иркутска - как и для всей Сибири --
первым официальным свидетельством о совершившемся перевороте. Для сибирских
железнодорожников приглашение оставаться на своих постах практического
значения не имело - так как об оставлении поста никто из них и не помышлял.
Но с каким восторгом встретили они весть о том, что линия перешла в руки
"товарища Бубликова"! С каким волнением передавали друг другу подробности об
этом "товарище", - оказавшемся, по их сведениям, не то машинистом, не то
кондуктором с Николаевской железной дороги! А всем населением Сибири
бубликовс-кая телеграмма была принята как благая весть об избавлении от
ненавистного общественного строя и, вместе с тем, как сигнал устранять
старое начальство, брать в свои руки дело управления.
Ниже я расскажу, как протекал у нас процесс "ликвидации" старого строя.
Но сперва остановлюсь на одном частном вопросе.
3--4 дня спустя, когда посылались в Иркутск телеграммы из Петрограда и
Москвы, начали раздаваться против Пильца обвинения в том, что он уже давно
знал о петроградских событиях, но скрывал от населения получаемые из центра
известия. В свое оправдание генерал-губернатор представил "дело" с
подлинниками телеграмм, извещавших его о том, что происходило в столице. И
что же? Пришлось убедиться, что вплоть до 28 февраля генерал-губернатор
действительно ничего не знал о значительности происходящих в Петрограде
событий и что о победе революции он, как и мы, узнал из бубликовской
телеграммы!
В первые дни (23 и 24 февраля) центральная власть, по-видимому, не
видела надобности сообщать провинциальным администраторам о вспыхнувших в
столице волнениях. Когда беспорядки усилились, когда начались нападения
толпы на полицию и обнаружились колебания в частях петроградского гарнизона,
местным администраторам - и в числе их Пильцу - было послано краткое и
маловразумительное извещение с предписанием принять меры для "недопущения,
пресечения и беспощадного подавления". Только 27-го генерал-губернатор
получил более содержательную телеграмму; насколько помню, в начале ее
упоминалось об обращении Родзянко¹³ к царю с ходатайством о
назначении кабинета, пользующегося доверием общества, а в заключение
сообщалось, что "меры принимаются". На другой день, вместе с сообщением о
присоединении к восстанию целого ряда полков, пришла копия второй телеграммы
Родзянко. Не зная, как далее обернутся события, Пильц вошел тогда в сношения
с представителями местной общественности. А когда появилась телеграмма