"В.С.Войтинский. 1917-й. Год побед и поражений " - читать интересную книгу автора

Вообще в то время, в конце марта, рабочие массы Петрограда еще не выражали
своей воли языком требований - особенно по отношению к Совету. В казармах
настроение было уже несколько иное. Солдаты слушали со вниманием предста-


вителей Исполнительного комитета, аплодировали, кричали "ура", дружно,
враз поднимали руки за резолюцию с выражением доверия и преданности Совету.
Но впечатление подъема и сплоченности исчезало, лишь только полковой митинг
переходил к своим домашним делам - о начальстве, о занятиях, об отпуске. На
трибуну один за другим поднимались солдаты, по большей части невзрачные,
обтрепанные, замызганные, и их нескладные речи зажигали серую толпу.
Выступали с разъяснениями офицеры - их слушали неохотно. Порой не хотели
слушать и представителей собственного полкового комитета, пытавшихся
возражать обличителям. Солдатская толпа таила в себе то, чего она не могла
выразить, но что откликалось созвучно на всякое резкое слово против
начальства.
Раньше мне почти не приходилось сталкиваться с военной средой. Я плохо
представлял себе строй казарменной жизни, и вопросы, обсуждавшиеся на
полковых митингах, были для меня новые, чуждые, малоинтересные. Но с первых
же дней я почувствовал, что в настроениях солдатской массы кроется большая
опасность. Поэтому, выступая перед полковыми митингами, я останавливался
всегда на вопросе о дисциплине, как условии сохранения армии. Чувствуя, что
приходится плыть против течения, я говорил умышленно резко. Солдатская толпа
принимала такие речи сочувственно и нередко прерывала их криками "верно". Я
не знал, чем объяснить это: тем ли, что говорил представитель
Исполнительного комитета, или тем, что в подсознании толпы живет смутный
страх перед силами, которые начинают брать власть над нею?
Однако помню совершенно точно: уже в конце марта на солдатских митингах
явственно чувствовались признаки разложения частей петроградского гарнизона
-- недоверие к командному составу, стремление отделаться от докучных
занятий, разбить стеснительные рамки казарменной жизни. В этом отношении
настроения полковых митингов, наиболее точно соответствовавшие настроениям
солдатской массы, заметно отличались от духа солдатских манифестаций,
проходивших перед Таврическим дворцом. На манифестациях солдаты шли в ногу,
привычным строем, рота за ротой, с офицерами во главе, - получалась картина
сплоченности, полного доверия командному составу. И знамена, развевавшиеся
над полками, соответствовали этой картине - на них мелькали призывы
защищать родину и революцию, обещания умереть за свободу, сложить головы на
позициях, порой даже клятвы вести войну "до конца". В казармах же совершенно
не чувствовалось этой воинственности, и даже заготов-


ленные для парадных манифестаций знамена во время полкового митинга
свертывались и убирались в угол.
Это было как раз после поражения нашей армии на Стохо-де⁵¹.
Ставка и буржуазная печать пытались взвалить на новые революционные порядки
ответственность за неудачу. А солдаты говорили об измене начальства,
уверяли, что генералы продали неприятелю планы позиций.
На полковых митингах мне приходилось доказывать вздорность этих слухов.
А на митингах-концертах, куда нередко я отправлялся прямо из казармы,