"Криста Вольф. Размышления о Кристе Т " - читать интересную книгу автора

Смех мог оставаться как есть, но дорогу от универмага до вокзала нам
следовало пройти еще раз, чтобы сказать друг другу иные слова, чтобы найти в
себе смелость и заменить полуфразы на целые, чтобы вытравить недостаток
остроты из наших речей и не тратить время даром. Нам следовало посмотреть на
другое и другое увидеть. Только смех в конце пусть остается как есть: потому
что впереди у нас еще много дней, впереди все время, которое уничтожит
недостаток остроты, хотим мы того или нет. Тогда уж лучше хотеть.
Тогда уж лучше пройти один и тот же путь дважды.
Недостаток остроты? Слово может прозвучать странно. Чего-чего, а
остроты в те годы, о которых предстояло говорить, было предостаточно.
Отделить "нас" от "других", отрезать раз и навсегда - вот в чем было
спасение. А про себя знать: еще немного, и уже ничто не отделило бы "другое"
от нас, потому что другими стали бы мы сами. Но как можно отделить человека
от себя самого? Об этом мы не разговаривали. Хотя она, Криста Т., это знала,
когда шла рядом со мной по продуваемым площадям, либо нам нечего было
сказать друг другу. Быстрый взгляд, когда разговор зашел о смерти
учительницы - тяжелая, далекая смерть, - показал мне: ей ведомо это чувство
непричастности, возникающее, когда не хватает взрослости.
Здесь, при повторении нашего пути, при повторной встрече, между нами
должен воскреснуть Хорст Биндер, сын нашего соседа, железнодорожника. Она,
Криста Т., тоже знала его, я показала ей, с каким ожесточением он меня
преследует, куда бы я ни пошла. Я просто бесновалась, к чему мне такая
победа, в нем было что-то жуткое, гордиться тут было решительно нечем. Я
вырывала из рук у него свой портфель, который он непременно хотел нести, я
ненавидела его гладко зачесанные волосы, которые падали ему на лоб, а всего
больше я ненавидела этот многозначительный, пылающий взор. Я хотела вместе с
Кристой Т. посмеяться над ним, но она не смеялась, мне даже кажется, она его
жалела.
До того дня, когда мы плечом к плечу стояли, построившись в огромное
каре - белые блузки, коричневые рубахи, - и однорукий баннфюрер громким
голосом выкрикнул на всю просторную площадь имя Хорста Биндера. Я знала, что
произойдет дальше. Ведь Хорст Биндер был мой сосед, а наша улица уже
несколько дней гремела его именем, только я не могла больше его произнести
вслух, вот почему я ничего о нем не говорила, даже Кристе Т. Я уклонялась от
ее вопросительного взгляда и втайне желала того, чего не должна была желать:
чтобы стоять мне не здесь, не в этих рядах, и чтобы баннфюрер не восхвалял
Хорста Биндера за то, что тот донес на своего отца, железнодорожника,
который слушал вражеские передачи.
Я так и не узнала, поняла ли Криста Т., почему мы не могли глядеть в
глаза друг другу, когда нам позволили разойтись. Теперь, когда мы вторично
шли от универмага к вокзалу, я могла ей наконец рассказать, что перед самым
приходом Красной армии Хорст Биндер застрелил свою мать и застрелился сам.
Теперь мы могли задаваться вопросом: почему судьба пощадила нас, почему она
не предоставила нам подобных возможностей? Какую выбрали бы мы? Все? Ни
одной? И что мы знаем о самих себе, если не знаем даже этого?
Эту чудовищную признательность за недостаток возможностей забыть
нельзя. И эту злость на взрослого человека, живущего в тебе... Наконец-то,
со всей доступной остротой обрушиться на него, заподозрить, обвинить и
уличить. Не слушать оправданий. Презрительно отказаться от защиты; вынести
приговор: пожизненно. Принять. Собственноручно привести в исполнение.