"Криста Вольф. Кассандра" - читать интересную книгу автора

хотела, чтобы был мой брат Эсак, сильный, с теплой кожей, с коричневыми
курчавыми волосами, который относился ко мне иначе, чем все мои остальные
братья во дворце. Он носил меня на плече не только по всем переходам дворца,
но и по улицам города, построенного вокруг цитадели, а теперь разрушенного,
как и она, и все люди, теперь мертвые или уведенные в плен, здоровались с
ним. Он называл меня "моя бедная маленькая сестра" и брал меня с собой в
открытую долину, где морской ветер гладил оливы и листья вспыхивали серебром
так, что глазам было больно. Он наконец взял меня с собой в ту деревню на
склоне горы Иды, где был его дом. Хотя его отцом был Приам, но его матерью -
Арисба, показавшаяся мне старухой, древней и зловещей, ее белые глаза
сверкнули из темноты маленькой, увешанной пучками трав каморки, а Астеропа,
юная, стройная жена Эсака, приветствовала своего мужа улыбкой, ножом
полоснувшей меня по сердцу. "Я хочу, чтобы он опять был со своей душой и со
своим телом, - кричала я. - Был, был, был Эсак". И не хотела слушать
утешений. Я только думала так, ребенок.
Именно тогда я услышала в первый раз: она лишилась рассудка. Гекуба,
моя мать, прижала мои судорожно вздрагивающие плечи к стене, в ее руках
таилась неженская сила, - всегда судороги, сводящие мне тело, всегда
холодная твердая стена. Всегда жизнь против смерти, сила матери против моего
беспамятства, всегда рабыня крепко держит мою голову, а Партена, няня,
вливает мне в рот коричневый горький сок, всегда тяжелый сон и сновидения.
Ребенок Астеропы и Эсака, умерший вместе с матерью при родах, рос во мне.
Когда он созрел, я не захотела его рожать и выплюнула. Это оказался крот. Он
был мне отвратителен. Меропс, дряхлый толкователь снов, внимательно выслушал
меня. Потом он посоветовал Гекубе удалить от этой своей дочери всех мужчин,
похожих на Эсака. Как он себе это представляет? - гневно спросила старика
Гекуба. Тот пожал плечами и ушел. Приам сел около моего ложа и серьезно
заговорил со мной о государственных делах. Какая жалость, что не я буду
завтра в его платье и на его месте сидеть на высоком стуле в совете. Я
любила отца, когда он обо мне беспокоился, еще больше, чем всегда. То, что
он принимал близко к сердцу все трудности, знал во дворце каждый, я считала
это его силой, остальные - слабостью. И он стал слабым.
С бешеной быстротой чередуются в моей усталой голове картины, слова не
могут их догнать. Примечательно сходны следы различных воспоминаний. Как
сигналы вспыхивают образы. Приам, Эсак, Пантой, Эней, Парис, да, Парис. И
третий корабль ясно встает передо мной со всеми причинами и следствиями, а
тогда я плутала в непроглядном хаосе. Третий корабль. Случилось так,
возможно, потому, что, как раз когда его снаряжали, я готовилась к
посвящению в жрицы, но я сравнивала себя с этим кораблем и тайно связывала
свою судьбу с его.
Я бы все отдала, чтобы плыть на нем. И не только потому, что знала: на
этот раз Эней будет сопровождать в плавании своего отца Анхиза, и не только
потому, что цель этой экспедиции расплывалась при пристальном взгляде,
оставляя все больше места для чудесных надежд, - нет. Взбудоражена и
подготовлена к этому я была постепенными и кропотливыми попытками снять
покров с одной из особого рода тайн в истории нашего дома и внезапным
появлением незнакомого брата. Слишком, опять слишком сильно сосредоточилась
я на чужом юноше, который неожиданно принял участие в играх, посвященных
памяти нашего рано умершего безымянного брата. Мне не было нужды знать
незнакомца, чтобы задрожать при первом взгляде на него, меня обожгла его