"Криста Вольф. Кассандра" - читать интересную книгу автора

слишком поспешно. Мне казалось унизительным собирать здесь сведения, в
которых дворец мне отказывал. "Отказывал" - я долго так думала, пока не
поняла, что мне не могли отказывать в том, чего не имели. Они даже не всегда
понимали вопросы, ответы на которые я искала и которые все более и более
разрушали мою внутреннюю связь с дворцом и моими родными. Я заметила это
слишком поздно. Чужое существо, стремившееся знать, так глубоко въелось в
меня, что я уже не могла от него освободиться.
Хижина Арисбы бедная и маленькая. Здесь жил большой, сильный Эсак.
Запах пряностей, пучки трав по стенам и на потолке, посредине на открытом
огне дымящееся варево. Пламя мерцало и дымилось, вокруг царила темнота.
Арисба, не приветливая и не неприветливая, а я привыкла к приветливости и
еще нуждалась в ней, без промедления дала мне все сведения, которых я
требовала. Да, это Эсак, мой единокровный брат, благословенный богами
прорицатель, перед рождением ребенка, которого они теперь называют Парисом,
провозгласил: на этом ребенке лежит проклятие. Эсак! Тот самый добрый Эсак,
на плече которого я скакала! Арисба невозмутимо: "Но решающим был,
разумеется, сон Гекубы". Если верить Арисбе, незадолго до рождения Париса
Гекубе приснилось, что она родила головешку, откуда выползло неисчислимое
множество огненных змей. По толкованию Калхаса-прорицателя это означало:
ребенок, которого родит Гекуба, погрузит в огонь всю Трою.
Неслыханные новости. Где же я жила?
Арисба, могучая старуха, помешивая у огня пахучее варево, продолжала
трубным голосом: разумеется, толкование сна Калхасом не осталось без
возражения. И ей самой был представлен этот сон на рассмотрение. "Кем?" -
быстро перебила я, а она коротко бросила: "Гекубой". Она могла бы по зрелом
размышлении дать ему иное толкование. "А именно?" - резко спросила я, мне
казалось, я сама вижу сон. Моя мать Гекуба, ее ночной кошмар, который она в
обход официального толкователя представляет на рассмотрение бывшей наложнице
своего мужа - да что они все, с ума посходили? Или случайно перепутались,
чего я так боялась в детстве? А именно у этого ребенка могло быть
предназначение вернуть богине змей ее права как хранительницы огня в каждом
доме. У меня стянуло кожу на голове - то, что я сейчас слушаю, должно быть,
опасно. Арисба улыбнулась, ее сходство с Эсаком причинило мне боль.
Понравилось ли царю Приаму ее толкование, она не знает. С этими загадочными
словами она отпустила меня. Сколько всего должно было случиться, чтобы эта
хижина стала моим настоящим домом.
Теперь мне все же следовало обратиться к отцу. Дошло до того, что обо
мне ему должны были доложить, как обо всех остальных. Один из молодых людей,
что следовали за мной уже недели, молча и выразительно стоял перед дверью
Приама. Как его зовут? Эвмел? "Да, - ответил Приам, - способный человек".
Отец сделал вид, что занят. Мне впервые пришло в голову, что наша близость
покоится, как часто между мужчинами и женщинами, на том, что я его знаю, а
он меня нет. Он знал меня такой, какой желал видеть, мне оставалось
смириться. Я всегда любила видеть его деятельным, но неуверенным и прячущим
свою неуверенность за деловитостью - нет. Я вызывающе назвала имя Арисбы.
Приам вскочил. Его дочь против него? Однажды уже начинались бабские козни во
дворце, незадолго до рождения Париса. Одни заклинали его устранить опасного
ребенка, другие, и, конечно, Гекуба в их числе, считали именно этого ребенка
предназначенным для высокой доли и хотели его спасти. Высокая доля!
Претендент на трон отца, что же еще?