"Криста Вольф. Кассандра" - читать интересную книгу автора

что повторяешь много раз, под конец начинаешь верить". - "Да, - сухо ответил
Анхиз. - Под конец". Я решила выдержать по крайней мере словесную войну.
Никогда не говорила я иначе, чем "отец" или в крайнем случае "царь Приам".
Но я очень хорошо помню беззвучный зал, куда падали эти слова. "Ты можешь
себе это позволить, Кассандра", - слышала я. Правильно. Они могли себе
позволить меньше бояться убийства, чем нахмуренных бровей своего царя или
Эвмела. Я же могла себе позволить немножко предвидения и капельку упрямства.
Упрямства, не мужества.
Как давно не думала я о старых временах. Правда, что близкая смерть еще
раз поднимает из-под спуда всю жизнь. Десять лет войны. Они были достаточно
долгими, чтобы позабыть о том, как возникла война. В середине войны думаешь
только о том, как она кончится. И откладываешь жизнь на потом. И когда так
поступают многие, в нас образуется пустое пространство, куда устремляется
война. Во мне тоже вначале победило ощущение, что сейчас я живу как бы
временно, настоящая действительность еще предстоит мне, что я даю жизни
проходить мимо. От этого я страдала больше всего. С тех пор как я считалась
здоровой, Пантой стал снова приходить ко мне. В проявлениях его любви - нет,
я не хочу называть так то, чем он со мной занимался, к любви это не имело
никакого отношения - появилась новая черта, которая мне не нравилась. Он
согласился со мной, что до моей болезни я не волновала его так, как теперь.
Наверное, я изменилась. Эней избегал меня. "Ясно, - подтвердил он потом. -
Ты изменилась".
Отсутствующего Париса прославляли в песнопениях. Страх во мне
подстерегал меня. И не только во мне. Без просьбы царя я истолковала сон,
который он рассказал за столом. Два дракона сражались друг с другом, на
одном был золотой кованый панцирь, у другого - остро отточенное копье.
Один - неуязвимый, но безоружный, другой вооружен и исполнен ненависти, но
уязвим. Они сражаются вечно.
"Ты находишься в столкновении сам с собой. Ты сам не даешь себе
действовать. Парализуешь себя".
"О чем говоришь ты, жрица, - ответил мне Приам официально. - Пантой уже
давно истолковал этот сон. Дракон в золотом панцире - это, конечно, я, царь.
Вооружиться следует мне, чтобы сокрушить лицемерного и вооруженного с головы
до ног врага. Я уже приказал оружейникам увеличить количество изготовляемого
оружия".
"Пантой", - окликнула я его в храме. "Но, - сказал он, - это же все
звери, Кассандра. Полузвери-полудети. Они будут следовать своим вожделениям
и без нас. Зачем нам становиться у них на дороге? Чтобы они нас растоптали?
Нет. Я сделал выбор".
Ты сделал выбор: питать зверя в себе самом, разжигать его. Жуткая
улыбка на застывшем лице. Но что я знаю об этом человеке?
Когда начинается война, мы сразу узнаем об этом, но когда начинается
подготовка войны? Если только здесь есть правила, надо рассказать о них вам,
передать другим. Оттиснуть на глине, высечь на камне, передавать из
поколения в поколение. Что будет там написано? Прежде всех остальных слова:
"Не дайте своим обмануть вас".
Парис, прибывший наконец почему-то на египетском судне, вынес на руках
женщину, скрытую плотным покрывалом. Народ, толпившийся, как теперь было
принято, за цепью безопасности из людей Эвмела, замер. В каждом возник образ
прекраснейшей из женщин, такой сияющий, что, доведись нам его увидеть, он