"Криста Вольф. Кассандра" - читать интересную книгу автора

урожае, кувшинах и оружии, о пленных. Но для боли, счастья и любви нет
знаков. По-моему, это особенно больно.
Марпесса поет близнецам песню. Она выучилась ей, как и я, у
Партены-няни, своей матери. Когда ребенок гаснет, говорится в ней, его душа,
прекрасная птица, полетит к серебристой оливе, а потом медленно туда, где
заходит солнце. Душа, прекрасная птица, иногда легкая, как касание пера, а
иногда сильная, болезненно трепещет в груди. Война нанесла мужчинам удар в
грудь и убила прекрасную птицу. Только когда война потянулась и за моей
душой, я сказала "нет". Странно, движения души походят на движения детей в
моем чреве - легкие касания, легкие трепетания, как во сне. Когда я впервые
ощутила эти призрачные движения, они потрясли меня, словно рухнула плотина,
и сдерживаемая ею любовь к детям навязанного мне мужа с потоком слез хлынула
наружу. В последний раз я видела своих детей, когда неуклюжий Агамемнон
споткнулся на пурпурном ковре и исчез за дворцовыми дверьми. Больше ни
взгляда на них. Марпесса укрыла их покрывалом.
Можно было бы сказать, что отчасти и из-за них, ради них, потеряла я
отца. У царя Приама было три способа усмирить непокорную дочь. Он мог
объявить ее безумной. Он мог ее запереть. Он мог принудить ее к замужеству
против воли. Правда, это средство было неслыханным. В Трое никогда не
принуждали дочь свободного человека к браку. Когда отец послал за Еврипилом
и его войском в Мизию, хотя было известно, что тот просил меня в жены в
качестве награды, каждый понял: Троя погибла. Тут и во мне, и в
Гекубе-царице, и в несчастной Поликсене, да и во всех женщинах Трои начался
разлад: мы должны были ненавидеть Трою, чьей победы мы желали.
Сколько братьев - столько забот, сколько сестер - столько горя. О
чудовищная плодовитость Гекубы!
Я думаю о Троиле, Гекторе, Парисе, и кровоточит мое сердце. Я думаю о
Поликсене, и меня охватывает ярость. Пусть ничто не переживет меня, только
ненависть. Пусть поднимется из моей могилы дерево ненависти и будет шептать:
Ахилл - скот. Пусть повалят они это дерево, но каждая травинка будет
повторять: Ахилл - скот, Ахилл - скот. Пусть каждый певец, осмеливающийся
воспевать славу Ахилла, умрет в мучениях. Пусть между потомками нашими и
этим скотом разверзнется пропасть презрения или забвения. Аполлон, если ты
все же существуешь, исполни это. Тогда я не напрасно жила на свете.
Но я видела, как воины, бывшие на поле сражения, мало-помалу начинали
верить лжи тех, кто там не был, ибо эта ложь им льстила. Так хорошо одно
сочеталось с другим, что нередко во мне возникало искушение презирать людей.
Женщины с гор отучили меня от высокомерия. Не словами. Тем, что они были
совсем другие, чем я, обладали такими природными чертами, о каких я едва
смела мечтать. Если хватит времени, я скажу еще о моем теле.
Брисеида, дочь Калхаса, потеряв Троила, почти лишилась рассудка. Как
много ни слышала я плача женщин по убитым, но от крика Брисеиды, когда
хоронили Троила, стыла кровь. Долгое время она никому не позволяла
заговаривать с ней и сама ни с кем не говорила. Первым ее словом было тихое
"да", когда я передала ей послание от ее отца Калхаса. Она хочет, если на то
будет воля царя, перейти на ту сторону к своему изменнику-отцу. Царь безо
всяких колебаний и, так мне показалось, с радостью согласился на это.
Разумеется, дочь в таком горе должна быть с отцом, которого она любит.
Вполне охотно, подумала я, царь Приам избегает необходимости видеть такую
печаль. Что ее скорбь подрывает моральные устои - такое уже шептали во