"Криста Вольф. Кассандра" - читать интересную книгу автора

котором мы живем обычной нашей жизнью и где нам должно быть хорошо. Неужели
только я одна это видела? Как в лихорадке, перебирала я имена. Отец - с ним
больше уже не заговоришь. Мать - она все больше и больше замыкалась в себе.
Арисба. Партена-няня. Ты, Марпесса. Что-то предостерегало меня, тайный страх
мешал заглянуть в ваш мир. Лучше я буду страдать, но останусь там, где я
есть. Там, где мои братья и сестры, не задаваясь никакими вопросами,
движутся так, словно прочна почва, на которую они ступают. Там, где Эрофила,
старая жрица с пергаментным лицом, молит бога Аполлона о помощи нашему
оружию. Невозможно, чтобы дочь царя и жрица свои сомнения в царском доме и в
вере несла к своей служанке и своей няньке. Подобно теням, Марпесса,
двигались вы по краю моего поля зрения. Вы обратились в тени. Как и я сама,
чем более действительным считала я то, что приказывал дворец, подвластный
Эвмелу. В этом дворце более чем кто-нибудь другой помогал самый большой наш
враг - Ахилл.
Мой взгляд, как и все взгляды, притягивали к себе злодеяния, творимые
этим бешеным безумцем с его опустошительным отрядом. Они набросились на
окрестности горы Иды - а ведь там был Эней! - они разоряли деревни, убивали
мужчин, насиловали женщин, они резали скот и вытаптывали поля. Эней! Меня
трясло от страха. Через месяц он во главе дарданцев, которым удалось
спастись, пришел в крепость. Его встретили воплями и рыданиями, для меня же
это был прекраснейший из дней. Так бывало всегда, когда мы дышали одним
воздухом и оболочка, какой было мое тело, снова наполнялась жизнью. Я снова
увидела солнце, месяц и звезды, серебряное сверкание олив на ветру,
пурпурно-металлический блеск моря перед закатом, все меняющиеся тона
коричневого и синего на равнине, когда я перед вечером стояла на стене.
Аромат тимьяна с полей доносился сюда, я чувствовала, как мягок воздух. Эней
жив! Мне не надо было видеть его, я могла ждать, пока он придет ко мне. Его
призвали в совет, улицы Трои оживились, на них заметно было почти
праздничное возбуждение. Все повторяли неизвестно кем сказанные, но уже всем
известные слова. Если Гектор - наша рука, Эней - душа Трои. На всех
жертвенниках зажгли в его честь благодарственный огонь. "Но это же
нелепость, - услышала я, говорил он Эрофиле, нашей верховной жрице. - Ведь
вы благодарите богов за то, что они допускают разорение нашей страны!" - "Мы
благодарим их за твое спасение, Эней", - ответила она. "Глупости. Если б
враг не опустошал нашу землю, не пришлось бы благодарить богов за мое
спасение". - "Значит, нам потушить жертвенные огни? Еще более прогневить
богов?" - "По мне - да".
Я увидела, как Эней выходил из храма. Их спора никто не заметил.
Жертвоприношение шло своим чередом, я принимала участие в ритуале, как
требовала того моя служба: воздевала руки, произносила слова, лишенные
смысла. Эней остался в отведенном для ночлега беженцев месте. Я не могла
уснуть, меня мучила мысль: не равняет ли Эней меня с Эрофилой, старой и
черствой верховной жрицей.
Мысленно я собрала для себя и для него все, что отличало меня от
Эрофилы. И я удивилась - так мало оказалось этого для человека со стороны. И
отличия эти, которыми я так гордилась, еще более уменьшились от ограничений,
которые я сама себе ставила. Этого не могло быть достаточно для Энея. А для
меня?
После долгого глухого времени без снов я наконец снова увидела сон. Он
относился к тем снам, которые я считала значительными, не сразу понимала их,