"Криста Вольф. Кассандра" - читать интересную книгу автора

любимейшими толкователями оракула, но не могу скрыть от себя, что
распространяли они пустую болтовню. Гелен, скорее удивленный моей досадой,
не оспаривал того, что существует нечто вроде предопределенного оракула. Кем
предопределенного? Ну хорошо, храмом, царским домом. Что взбрело мне в
голову? Так было всегда, потому что толкователи оракула - всегда уста тех,
кто их назначил и кто почти так же божествен, как сами боги. Я не могу не
знать, как редко нисходит бог, чтобы говорить через нас. Но как часто нужен
нам божественный совет. Какой вред может принести он, Гелен, когда вещает,
что если греки когда-нибудь и завоевали бы наш город, то через слабейшие
ворота - Скейские? Что лично он, Гелен, считает верным и что приводит к
желаемому результату: стража у Скейских ворот становится бдительней. Или
Лаокоон. По внутренностям последнего быка он прочел, что, только если десять
из двенадцати белых коней, стоящих в царских конюшнях, попадут в руки
греков, Трое будет грозить беда. Невероятный случай. И тем не менее теперь
укреплен и правый фланг, где расположены конюшни. Скажи на милость, что ты
имеешь против этого?
"Ничего", - только и могла я ответить. Как мне было это объяснить?
Гелен был человек легкомысленный, но не обманщик. Мой ровесник, красавец - я
всегда относилась к нему снисходительно - превзошел меня. Чем? Своей верой,
несомненно. В богов? Нет. В то, что мы вправе, вдвойне вправе, вынуждать
богов говорить с нами. Он действовал и говорил с ясной верой, что мир таков,
каким он его возвещал. Никто не смог бы заставить Гелена усомниться, никогда
не видела я у него на лице и тени той улыбки, которая за это время
притаилась в уголках губ Пантоя. Любовь к себе он принимал - что обычно
нравится людям - словно между прочим, как нечто само собой разумеющееся, не
обременяя этим ни других, ни себя. Удивительно хорошо ладили они с Гектором.
В один прекрасный день Гелен провозгласил, что Гектору суждено прославить
Трою в веках. Андромаха, с начала войны ставшая женой Гектора, невзрачная на
вид, заботливая, преданная, выплакала все глаза. Она прибежала ко мне, как
все это обычно делали, чтобы рассказать свои сны. Гектору, сказала
Андромаха, снилось, что его вытолкнули из теплого лона суки через ужасающую
теснину на свет и он тут же превратился из маленького щенка, которого она
облизывала и защищала, в яростного дикого кабана, вступившего в бой со
львом, одолевшим и разорвавшим его под опаляющими лучами солнца. Ее муж,
доверилась мне Андромаха, проснулся, обливаясь слезами. Он не из тех, из
кого получаются герои. Пусть я, во имя богов, попрошу за него Гекубу, все
знают, что он ее любимый сын.
Каким же ребенком оставался мой старший брат Гектор! Я гневалась на
Гекубу, которая его изнежила и держала за маленького. Я считала, что по
справедливости она должна защитить его. К моему изумлению, у нее сидел
Анхиз, многолюбимый отец Энея. Не было никаких сомнений - Гекуба, моя мать,
обратилась к нему за утешением, ибо ничего, совсем ничего нельзя было
сделать для Гектора, они возводили его в первые герои. Гектор - Темное
Облако! Среди моих братьев были более подходящие для такой роли. Но Эвмел
пожелал уязвить царицу через ее любимого сына. Не прояви себя Гектор как
герой, и он и его мать станут посмешищем города. Если же он будет, как от
него требуют, первым в бою, он погибнет рано или поздно. Проклятый Эвмел!
Гекуба поглядела на меня и сказала: "Проклятая война". Мы молчали, все трое.
С такого молчания, разделяемого многими, начинается протест.
Анхиз. Был бы Анхиз здесь, со мной, все можно было бы перенести. Он не