"Криста Вольф. Кассандра" - читать интересную книгу автора

позволил бы возникнуть страху перед тем непереносимым, что может случиться.
Да, бывает непереносимое. Но зачем его бояться так задолго? Почему не жить
просто и, если возможно, радостно? Радость - вот его слово. Постепенно я
поняла, откуда она берется: он видит людей, и прежде всего самого себя,
насквозь и из этого извлекает удовольствие, а не отвращение, как Пантой.
Анхиз был свободный человек. Нет, есть. И о тех, кто желает ему зла, он тоже
думает непредвзято. Об Эвмеле, например. Мне никогда не пришло бы в голову
говорить об Эвмеле без предубеждения, весело. Не бояться его и не
ненавидеть, а попытаться его понять и посочувствовать ему. Примите во
внимание, настаивал Анхиз, у него ведь нет жены, никакой женщины рядом. Вы,
женщины, не подозреваете, что это значит для мужчины. Он должен принуждать
рабынь жить с ним. И он нюхом чует ваше злорадство. Такой человек, как он,
чует все, что происходит вокруг него. Он такой же, как мы все, он хочет
вернуться туда, где ему было хорошо, к вам под бочок. Вы ему в этом
отказываете. А он мстит за себя. Видите, как просто. Шаг навстречу с вашей
стороны - и он выздоровел бы, кто знает.
Как мы набросились на него. Зло как недостаток? Как болезнь? Значит,
оно излечимо? Ну, предположим так, но, пусть он согласится, не у Эвмела же
оно излечимо? Но он оставался при своем: этот человек - порождение Трои,
точно так же, как, скажем, царь Приам. Анхиз со смехом отстаивал
неслыханное, тут уж он хватил через край. "Эвмел, - закричала я, - ошибка
природы, нечто вроде несчастного случая, просчет богов, если такое
существует. Если они существуют. В то время как Приам... как Приам..." - "В
то время как Приам, - сказал Анхиз сухо, - берет Эвмела к себе на службу.
Прав я? Тоже ошибка?" - "Конечно!" - "Следовательно, случайность?"
Что сказать на это? Как я сопротивлялась, как не хотела признать, что
Приам и Эвмел нуждаются друг в друге. Несколько недель избегала я Анхиза,
пока не произошло немыслимое: дворцовая стража не допустила Гекубу
участвовать в заседании совета. Теперь, подумала я, услышав об этом, теперь
рухнет порядок во дворце, и сама удивилась, что думаю об этом без страха и с
восторгом ожидаю перемены, которая теперь стала неизбежной. Не случилось
ничего. Не поднимая глаз, - рассказывала Гекуба, моя мать, в хижине Анхиза,
куда я, задыхаясь, примчалась, - не поднимая глаз, все мужчины проследовали
мимо нее в совет. "И мой сын Гектор тоже, - сказала Гекуба горько. - Я
загородила ему дорогу. Смерила его взглядом, ну, вы знаете, как я умею
смотреть". - "Пойми же, мать, - сказал он. - Тебя хотят пощадить. То, что
сейчас, во время войны, мы обсуждаем в совете, не женское дело".
"Конечно, - сказал Анхиз. - Это становится детским делом".
Все, что ее угнетало, царица обсудила с ним. Мне было неловко видеть
мою мать и отца Энея на равных. Но я согласилась с ней: с Анхизом все
делается легче. Он почитал Гекубу, и было видно, что он почитал бы ее не
меньше, не будь она супругой царя. Со мной он обращался как с любимой и
уважаемой дочерью, но не упоминал своего сына Энея. Его нежность была столь
же чиста, как и его веселость. Не только подвижное лицо, но весь высокий
голый череп выражал то, что он чувствовал. Ойнона, любившая Анхиза как отца,
говорила: рот его смеется, но лоб печален. Интересно было наблюдать за его
руками. Они вечно резали или хотя бы ощупывали кусок дерева, а глаза
приглядывались, выпытывая, какие свойства или образы таятся в этом чурбачке.
Никогда не срубил он дерева, не обсудив с ним этого предварительно и
подробно, не опустив в землю семя или отросток, взятые от него, чтобы