"Сергей Волков. Операция 'Черный снег'" - читать интересную книгу автора

После того, как в конце Большой войны, в 2033 году натовцев, в основном
турок, сбили с Большого Кавказского хребта, и отрезав в Закавказье
стотысячную группировку, двумя налетами "Бурь-М" на Анкару принудили к
капитуляции, горцы, было радостно переметнувшиеся к новым хозяевам, впали в
глубокую военную депрессию, которая, по сути, не завершилась и по сию пору.
Правда, с окончанием Большой войны, после Флоридского десанта и взятия
Нью-Орлеана, когда натовцы пошли на мировую, крупных отрядов в предгорьях
давно уже не уничтожали, но отдельные группки человек по пять исправно
взрывали дороги и обстреливали колонны... Конца и края этой ползучей войны
было бы не видно, но Тройка волевым решением заселила все пригорные равнины
казаками и ввела практику аманатства. Стрельба и взрывы резко пошли на
убыль, а после "черного рейда" авиамеханизированных сотен атамана Нелюбова
аж до Тбилиси горские аулы стали замиряться - жить хотелось всем...
Ванька-Встанька застал самый "веселый", как он сам говорил, период -
переселение казаков в Северную Чечню, Кабарду и ингушские долины: "Спали по
очереди, стреляли на любой шорох. Леса вокруг лагерей выжигали на три-четыре
версты - от снайперов другого лекарства нету. Помню, как котлованы под дома
рыли - защитками все утыкано, мы, пацаны, кто уже постарше, со стволами на
вышках, на крышах машин сидим, а мужики роют остервенело, без отдыха, чтобы
побыстрее закончить. Чуть в зеленке зашевелилось, или защитка вякнет, к
примеру - такая пальба начиналась, аж глаза лопались от грохота! Сразу
мобильный отряд "на шумок" прискакивал, на "барсах" или "пауках", шесть
ракет с двух бортов засандалят - и рельеф местности меняется. Через месяц -
все, амба. Утухли духи, поняли - прошло их время. Навсегда прошло. Меня,
помню, батька, он в рейде был, под Аргуном, вызвал к трубе и говорит: все,
сынок, твоя война кончилась, езжай, учись, мы тут уж сами..."
Рассевшись в полумраке палатки, все затихли. Толян деловито настроил
УДод, подбросил к матерчатому потолку горсть коллоидной пыльцы - "для
объему", любил он это дело, и запустил диск в щель. Аппарат зажужжал, в
воздухе возникло зеленоватое марево "объемки", пошел "снег", а потом
появилось изображение.
Камера, видимо, была установлена под потолком, поэтому мы видели все
как бы сверху-сбоку. Перед нами возник большой, и скорее всего, очень
роскошный по меркам начала века, кабинет. Ковры, огромный стол, угловатый
монитор старинного компа, вертящиеся кресла, обломки которых мы во множестве
находили в руинах. Позади, через широченное, во всю стену, окно, открывался
потрясающий вид на довоенную Москву - башенки, шпили, золото куполов, яркие
щиты рекламы.
- Приличная высота-то... - пробормотал кто-то: - Этаж двадцатый, если
не выше...
Тут в кадре появился человек, не иначе, хозяин кабинета, худой и
жилистый коротко стриженный мужик лет сорока пяти в темно-синем костюме. Он
сел за стол, ткнул пальцем в кнопку на панели справа от себя и отрывисто
сказал, как пролаял:
- Лиза, как Володька приедет, сразу ко мне!
- Хорошо, Виктор Павлович! - прострекотал девичий голосок, и почти тут
же добавил: - Ой, а вот он как раз появился!
- Ну, давай его сюда... - буркнул Виктор Павлович, встал, снял пиджак,
швырнул его в сторону, плюхнулся в кресло и как-то судорожно закурил
старинную длинную сигарету с крохотным фильтром.