"Николай Волокитин. Страх (рассказы) " - читать интересную книгу автора

И чем дальше, тем больше.

1991 - 1997 гг.


СТРАХ

День уходил.
Еще недавно чистое, белесоватое осеннее небо стало постепенно меркнуть,
сереть, будто подергиваясь паутиной, темный ельник, подступающий сзади,
слева и справа от нас почти к самой воде, почернел, насупился, поугрюмел, а
по зыбкой глади реки беззвучно заскользили белыми тенями клочки еще
рыхловатого, лишь начинающего нарождаться тумана.
Река задышала нутряной промозглостью, холодом.
- Ка-р-р, кар-р-р, кар-р-р! - как наждаком по стеклу, скребанула по
нервам неизвестно откуда взявшаяся над нашими головами ворона и, тяжело
махая крылами, потянула к недалекому обрывистому противоположному берегу,
где тут же и исчезла, слившись с аспидным фоном высокого яра. Но ненадолго.
Через какие-то секунды вновь появилась в небесном просвете, будто
материализовалась из небытия, повернула обратно и начала теперь уже молча
пикировать едва не на нас. С шумом пронеслась прямо рядом, ударив по нашим
лицам воздушной волной, и нырнула в морок хвойной чащобы.
Я отшатнулся.
А Славка Хомяков от неожиданности едва не свалился с огромной коряги,
на которой мы оба сидели, и долго не мог насадить на крючок нового червяка.
Что это он? Неужели так испугался?
Однако я тут же позабыл и о нем, и о выходке бешеной птицы, потому что
клев был отменный. Именно теперь, в сумерках, на нашу самодельную снасть
вдруг валом повалил отборный красноперый елец, и мы только успевали
закидывать, предварительно отвязав от удочек за ненадобностью поплавки. Не
успеет грузило опустить леску лишь на малую глубину быстрого стрежня, как
слышишь: дерг! дерг! Подсекаешь - и вот он, в руке, упругий вертун.
Рука быстро мерзла от соприкосновения с мокрым холодом рыбины, и на
пальцы приходилось периодически торопливо дышать...
Клев оборвался так же разом, как и возник.
И тут мы увидели, что порядком запозднились, что вокруг уже ночь. А до
заброшенной таежной избушки, где мы решили заночевать, надо было еще топать
да топать.
- Двинули! - как-то странно передернулся Славка и, кое-как смотав
удочку и взяв котелок, неохотно, с оглядкой, стараясь держаться ближе ко
мне, ступил на тропинку.
Тропинку можно было назвать таковой лишь условно, потому что она была
протоптана смолокурами еще в незапамятные времена и давно затянулась травой,
будыльями и кустами, которые будто клешнями сжимали с боков две стены леса.
Тропинка беспрестанно виляла, изгибалась ужом между деревьями, и мы в
темноте то и дело натыкались на что-нибудь, цеплялись удочками за
пружинистый лапник.
- Бросим эти удочки к лешему! - крикнул я. - Завтра утром захватим, все
равно пойдем мимо...
И только я эти слова произнес, кто-то сбоку как охнет, как шарахнется в