"Юрий Волошин. Гладиатор. [B]" - читать интересную книгу автора

Труднее всего было решиться убить своего. Своего соплеменника, своего
бойца, своего друга.
Убивать людей Иван умел. Правда, его научили убивать врагов. В лагере
спецподготовки учили хорошо. Там он стал профессионалом, убивал уверенно и
надежно, гарантированно - даже не требовалось контрольных выстрелов. Его
первый же выстрел был и контрольным, смертельным. Иван проявил себя очень
талантливым курсантом, при сдаче спецнормативов всегда показывал просто
фантастические результаты, за что был любим начальством и часто получал
поощрения и благодарности.
Когда он закончил спецподготовку в лагере и уже мотался со своей
небольшой боевой группой, попавшей в окружение в чеченских горах, ежедневно
вступая в мелкие стычки и короткие бои с чеченцами, Иван продолжал
сражаться с противником, убивать врагов своей страны. Он оставался солдатом
России, участвовал в ее войне - в силу обстоятельств сам себе и командир, и
начальник штаба, и заместитель по воспитательной работе. Убивать врагов на
войне всегда было вполне человеческим занятием.
Как-то его группа попала в безвыходное положение в горах, у подножия
вершины Тебулосмта, почти на границе с Грузией. Запертая в узком горном
ущелье, по которому с легким шуршанием несся небольшой ручеек (ниже по
течению он превращался в солидный приток Терека), группа Ивана находилась в
относительной безопасности: вход в ущелье был узок настолько, что его мог
надежно оборонять один человек с автоматом, а выхода из ущелья и вовсе не
имелось - тупик... Высокие отвесные скалы создавали на дне ущелья "мертвую"
для обстрела зону и не давали возможности даже местным чеченцам, знавшим
каждую тропу, пробраться поверху, чтобы "посыпаться" на головы бойцам
Ивана. Вода в ущелье была, но еды взять было негде - кругом один голый
камень. Сухарей и консервов у бойцов оставалось дней на пять, поголодать
без ущерба для боеспособности можно еще суток двое-трое. Но потом все равно
нужно было либо сдаваться, либо вырываться из ущелья на оперативный
простор.
Однако вывести группу из ущелья представлялось столь же трудным, как и
чеченцам войти в него, поскольку единственный автоматчик мог запереть
ущелье и с другой стороны. Чеченцы могли как угодно долго блокировать Ивана
с его людьми - хоть до тех пор, пока те не помрут с голода или не съедят
друг друга.
Три дня сидел Иван со своими бойцами в каменном мешке. Он уже бесился
от безвыходности положения. Они предприняли несколько попыток вырваться, но
лишь потеряли троих, а чеченцев даже не увидели, не то чтобы убить хотя бы
одного... Продолжать попытки прорыва было равносильно самоубийству.
Сдаться Иван тоже не мог. Вся его натура протестовала как против
самого слова, так и против смысла, в нем заложенного. Иван просто не умел
сдаваться. Ему казалось - легче умереть. Правда, в то время он еще не
понимал, что такое смерть. Хотя убивал людей не раз и не два. Смерть
оставалась для него загадкой, которую он сам себе загадывал не раз, отнимая
жизнь у врага...
До той поры ответ давала сама жизнь, предоставляя возможность убивать
врагов ныне и впрямь, чтобы когда-нибудь перебить их всех и, наконец,
победить...
Но такой ответ уже не удовлетворял Ивана. Все чаще и чаще его посещали
сомнения, что когда-нибудь все это кончится: выстрелы, взрывы, удары ножа,