"Андрей Волос. Недвижимость" - читать интересную книгу автора

сколько-нибудь серьезных обещаний, напоминала ветер; она в любой момент
могла меня кинуть, а я, твердо зная, что лучше всего было бы держаться от
нее подальше, все-таки связался: квартира была дорогая, и работа в случае
удачи обещала быть выгодной.
И даже то, что было враньем только наполовину или даже на четверть - то
есть Черненко, внучка Черненки, вообще вся эта славная страница ее
биографии, которую Елена Наумовна вот уже в третий раз громогласно открывала
перед Константином (глядевшим на нее с выражением угрюмой обреченности) и
кое-какие события которой и впрямь могли иметь место в действительности, -
даже это звучало для моих ушей необыкновенно лживо. Да что там: если бы она
сказала, что дважды два - четыре, а Волга впадает в
Каспийское море, я бы и тогда ей не поверил, поскольку точно знал, что
стоит лишь мне закрыть за собой дверь, как тут же выяснится, что со стороны
Елены Наумовны сказанное и сопровожденное глубоким грудным смехом было
просто небольшой уловкой, безобидным притворством, направленным на то,
например, чтобы я решил, будто мы - я и она - одной крови; на самом же деле
дважды два - восемь или около того, Волга течет в Байкал, но при посторонних
об этом приходится молчать, а говорить можно только в узком кругу
по-настоящему близких ей людей - то есть с глазу на глаз с молчаливым
Адичкой.
В этом можно было убедиться на примере любого из посетителей: каждого
из них, стоило ему только распрощаться, Елена Наумовна начинала с жаром
поливать грязью, изобретая неожиданно гнусные мотивы его слов и поступков,
на мой взгляд, совершенно невинных.
Адичка одобрительно моргал черепашьими веками, изредка, при особо
изощренных пассажах, снисходя до едва заметного кивка.
При первой встрече с Николаем Васильевичем, когда тот, переступив порог
с оторопелым и обиженным видом, полностью соответствующим поговорке "Без
меня меня женили", стал озираться, безуспешно пытаясь понять, какую именно
гадость на этот раз приготовил ему Константин, Елена Наумовна осыпала его
ободряющими возгласами и самолично стала показывать квартиру, чего обычно не
делала, потому что если видела в человеке самоуверенного нахала (а чаще
всего так и случалось), то предоставляла это мне. Через минуту выяснилось,
что Николай
Васильевич является доктором исторических наук - то есть человеком
интеллигентным, и следовательно, Елена Наумовна не ошиблась, решив иметь с
ним дело напрямую. Диалог их - благодаря, во-первых, некоторой умственной
замедленности Николая
Васильевича, который вообще-то был бы рад избегнуть этого быстролетного
conversation и сосредоточиться на достоинствах и недостатках квартиры, и,
во-вторых, необыкновенной оживленности
Елены Наумовны - складывался, если можно так выразиться, с перехлестом:
Елена Наумовна уже спешила сказать о себе нечто следующее, в то время как
Николай Васильевич не поспевал еще отреагировать на нечто предыдущее, а
только жевал губами и оглядывался. Поэтому, мельком спросив, где он работал
и что заставляет столь милого человека таскаться по Москве в поисках
подходящего варианта, Елена Наумовна, придыхая и похохатывая, уже высказала
предположение, что Николай Васильевич, будучи видным историком, должен, по
ее педагогическим понятиям, в совершенстве владеть английским. Николай
Васильевич потюкал ногтем указательного пальца по облупившейся ванне и